Леденцовые туфельки о чем книга
Леденцовые туфельки
Перейти к аудиокниге
Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли
Эта и ещё 2 книги за 299 ₽
Отзывы 39
Я не так давно закончила «Шоколад», и предчувствуя, что не захочу останавливаться на одной книге, я выяснила, что «Шоколад» это начало трилогии, и всего лишь первая книга из цикла «вкусных» Джоанн Харрис.
Сейчас в меня полетят камни 🙂
Я, безусловно, согласна, что первая книга всегда оставляет впечатление самое сильное, а продолжение слегка разочаровывает, но я настолько влюблена в манеру письма этой женщины, что хочу читать ее, пока не утихнет аппетит!
Итак, вторая книга трилогии «Леденцовые туфельки».
Действие снова во Франции, в Париже! На холмах Монмартра.
Все-таки я имею некоторую слабость к этим местам. Тем приятнее было читать о них – вспоминая неспешные прогулки по французским улочкам и мечтая вновь туда вернуться когда-нибудь…
Общее впечатление неоднозначное. Просто эта книга другая. Открывая ее, я ждала ощущений близких к эйфории после первой книги или даже фильма. (У меня до сих пор лучший «якорь» на хорошее настроение – саундтрек из фильма «Шоколад») Но книга неожиданно меня заставила задуматься, недоуменно пожимать плечами, не узнавая так полюбившихся мне героев. И, все же, я не разочарована, совсем наоборот! Если бы эта книга оказалась такой же, как и предыдущая, зачем бы мне ее стоило читать? В общем, не буду постить спойлеров, скажу одно – читайте. Это будет время, проведенное с пользой!
Рецензии на книгу « Леденцовые туфельки » Джоанн Харрис
Для меня хорошая книга та, которая наводит на размышления. Может показаться, что книги Дж. Харрис не об этом. Они больше о простоте, о волшебстве и чудесах.
При этом, если рассматривать нашу жизнь как чудо, попадаешь в точку. Для меня цикл Шоколад самый любимый. Чувственно, нежно, очень по-женски автор показывает разные стороны жизни и ее понимания разными людьми и с разных сторон.
В «Шоколаде» Вианн Роше предстает как особа крайне свободная. Она живет как хочет и следует за ветром. И дается очень тонкий намек, что за этим кроется.
«Леденцовые туфельки» и «Земляничный вор» этот намек раскрывают. Здесь Вианн пытается осмыслить трудности материнства, понятие стабильности и примерить на себя чужую роль.
Извечный поиск себя и своей сути, раскрытие своих страхов, очень тонкое понимание любви и свободы делают это произведение живым и в то же время прозаичным. Оно про нас.
В психологии это называется сказкотерапией. Каждая эмоция Вианн отзывается, каждый ее поступок понятен. При этом от книги веет волшебством с первых же страниц.
Вот так и появляются любимые книги. Что-то неуловимое, необъяснимое и невероятно притягательное делает тебя причастным к этому волшебству. И так не хочется его отпускать.
Вторая книга из 4-х книжной серии. Книга полна гастрономической магии, которой активно пользуется Джоанн Харрис. Читать очень увлекательно и интересно. Книга для тех, кто вдохновлен творчеством Джоанн Харрис, увлечен Парижем и любит легкое, но увлекательное, чтение.
«без тьмы нет света, без ошибок нет истины. »
?
ГГ: Зози де л’Альба и Янна Шарбонно (Вианн Роше).
Париж, Монмартр, 31 октября — 25 декабря. Шоколадная лавка, где все уныло, а трюфели покупные. За прилавком Янна, которая пытается стать такои? же, как все, главное — не привлекать внимания. Посетителеи? так мало, что вырученных денег едва хватает на покрытие счетов. Тьерри — мужчина пятидесяти лет, хозяин шоколаднои? лавки по документам, делает предложение руки и сердца Янне… Только стоит вопрос, готова ли Янна принять обыденную жизнь с материальным благополучием взамен магическои? составляющеи? ее? жизни, потеряв себя и свою душу, стать человеком без тени…
Зози де л’Альба своего рода рыцарь с черным сердцем, пытаясь навредить Янне, на самом деле спасает ее?. «Ловец душ», какие имена она себе только не брала, крадя чужие жизни, желая обрести могущество. Зози начинает работать у Янны в шоколаднои? лавке и преображает помещение, посетителеи? и покупателеи? теперь в разы больше, уговорив Янну вернуться к приготовлению шоколада, кажется шаг за шагом возвращая к жизни.
Но на пороге Ру, тот самыи? рыжии? речнои? бродяга, к которому тянет маленькие ручки Розетт, младшая дочь Вианн Роше, которои? четыре года и ровно столько лет прошло, как они бежали из Ланскне-су-Танна. Ветер Перемен. Страшная сказка, рассказанная матерью Вианн еще в детстве, кажется претворяется в жизнь.
Вторая часть мне понравилась: больше раскрыты герои, Вианн оказалась не тои?, к которои? мы все привыкли в «Шоколаде». Трудно узнать в замкнутои? и пугливои? женщине ту, кто не боялся домашнеи? магии, и готов был встать напротив Человека в Черном.
?Подростковыи? возраст Анук несет за собои? след, быть изгоем в школе и не знать, как стать «своеи?». Ее? боязнь осуждения матери приводит к Зози, которая все? понимает и даже способствует обучению магии, настраивая Анук против Вианн.
Добрый день!В целом книга мне понравилась,интересна будет тем,кто читал «Шоколад»,так как это продолжение серии историй про Вианн Роше.Также как и «Шоколад» очень атмосферная книга,передаёт некое таинство как-будто))))Советую к прочтению также «Ежевичное вино» этой писательницы,из другой серии,но на мой взгляд ещё более атмосферная книга,как-будто попадаешь во французскую деревеньку читая ее,легкая книга для отдыха!)
Резюмируя всё сказанное, в отношении данной истории может быть два варианта: остановиться на «Шоколаде» (это для тех, кто хочет сохранить персонажей неизменными, как бы запомнить историю такой, какой хотелось бы, чтобы она была) и прочесть все книги (чтобы увидеть, как меняются герои истории и мир вокруг них). Я не пожалела, что выбрала второй вариант, однако он лишает той открытой концовки, которая была в «Шоколаде». Тут решать вам.
Так же отмечу, что качество печати, несмотря на сказочное оформление обложки, оставляет желать лучшего (мне и вовсе досталась книга с поврежденной страницей, что сразу было невозможно заметить): тонкая (но белая) бумага страниц, склейка, требующая большой аккуратности, поскольку книга может рассыпаться из-за попытки открыть её шире. То же карманное издание, но большего формата и стоимости, на мой взгляд.
Рецензии на книгу «Леденцовые туфельки» Джоанн Харрис
Ничего постоянного не существует — Ветер Перемен не дает забыть нам об этом.
Весенняя оттепель, на мгновение уступив короткому лету, сменилась декабрьской стужей. Холодные ветра смели с улиц карнавальные шествия, загнали прохожих в дома, поплотнее запечатали двери. Пролетевшие четыре года густой тяжелой тенью легли на пути той, кого когда-то называли Вианн. Тень окрасила ее одежды в черный цвет, легкими штрихами на лице прочертила силуэты тревоги и печали. Вианн больше нет, и мало кто узнает в неприметной и настороженной женщине ту самую дерзкую шоколадницу в возмутительно-красной юбке, развевающейся на ветру.
В попытках стать кем-то другим, легко потерять себя. Мелодичный стук каблучков леденцовых туфелек возвестит о начале новой истории. На улочках Монмартра повеет опасностью и соблазном. Коварная и прекрасная незнакомка — кто же она такая? Кем была вчера и кем окажется завтра? И не она ли истинная Вианн Роше — яркая, страстная и отважная?
Она войдет в их мир, опутав воздушными кружевами лжи. Заворожит, очарует, обманет. Изящными пальцами вытащит из колоды карту смерти, украдет все, что дорого, примерит на себя чужую жизнь и ускользнет навстречу новым жертвам и новым искушениям. И только сойдясь с ней в магическом противостоянии та, что раньше была Вианн, докажет свое право оставаться собой.
В полумраке и тишине догорают свечи. Отблески праздничных огней играют в спокойной воде. Шум города затихает, укрытый предрассветным туманом, и наступает Новый год. Что принесет он с собой?
Перемены.
Больше всего я люблю книжки, которые как двери: открываешь и проваливаешься в другую реальность. И если наталкиваешься на такую книгу, становятся безразличны сюжетные неувязки, необъяснимое поведение героев, огрехи языка и стиля.
Ps. «Туфельки» понравились мне гораздо больше «Шоколада».
Теперь мне понятно, зачем и для чего (!) нужен «Шоколад». Конечно, чтобы читать «Леденцовые туфельки«.
Насколько «Шоколад» не оставил у меня в душе по себе почти ничего, равнодушно нулевое настроение, настолько захватила меня книга-продолжение. Я так рада, что её прочла!
«Леденцовые туфельки» словно сундучок с чудесами. Ну правда!! У меня есть одно единственное суеверие, абсолютно безобидное, но я его всегда строго соблюдаю. Если не читаю книгу, я всегда закрываю томик до следующего чтения. А «Лоллипоповые туфли» я держала вечно открытой.
Лежит на подушке моя книга и ждёт, ждёт, когда я закончу приготовление обеда или ещё что срочное, и скорей, бегом обратно к сундучку чудес.
И, когда я поворачивала голову к книге, пока она лежала там на подушке и ждала меня, мне порой казалось, что с раскрытых страниц исходит свет, такие расходящиеся лучики, похожие на северное сияние.
А ещё я точно знаю, как выглядит Пантуфль, зверёк, друг Анук! Я его столько раз видела! Чётко чётко!!
Джоан Харрис, я вам очень признательна за «Леденцовые туфельки»! Это было великолепно. В этой книге столько всего. Стоит только начать чтение
и.
Это Анук.
Или, почему-то. мне кажется, что это я сама.
Джоанн Харрис «Леденцовые туфельки»
Леденцовые туфельки
The Lollipop Shoes
Другие названия: The Girl with No Shadow
Язык написания: английский
Перевод на русский: — И. Тогоева (Леденцовые туфельки) ; 2009 г. — 8 изд.
На одной из тихих улиц Монмартрского холма нашли прибежище Янна и ее дочери Розетт и Анни. Они мирно и даже счастливо живут в квартирке над своей маленькой шоколадной лавкой. Ветер, который в былые времена постоянно заставлял их переезжать с места на место, затих — по крайней мере, на время. Ничто не отличает их от остальных обитателей Монмартра, и возле их двери больше не висят красные саше с травами, отводящими зло. Но внезапно в их жизнь вторгается Зози де л’Альба, женщина в ярко-красных, блестящих, как леденцы, туфлях, и все начинает стремительно меняться.
Продолжение истории Вианн (роман «Шоколад») пять лет спустя.
Издания на иностранных языках:
Доступность в электронном виде:
Весьма неоднозначная книга, которая является продолжением знаменитого «Шоколада» и входит в условный цикл «Шоколадная тетралогия». Вианн Роше родила ещё одного ребёнка и, устав от бесконечных переездов, осела в Париже, где начала вести скучную обыденную жизнь простого человека. По-сути, это весь сюжет.
И ещё один минус — три фокальных персонажа и повествование от первого лица. Из-за того, что автор даже не потрудилась хотя бы в названиях глав обозначить, от чьего лица сейчас пойдёт повествование, можно прочесть несколько абзацев, а то и страницу, не понимая, о ком, собственно, читаешь. Ну и узел, центром которого является противостояние доброй и злой ведьмы — это настолько банально, что даже сказать нечего. Логика происходящего местами тоже страдает: непонятно, откуда Вианн брала деньги на все свои путешествия. Непонятно, почему Вианн говорила, что странствует «налегке», если тут же в тексте упоминаются её любимые сковородки и кастрюли для приготовления шоколада, которым уже много лет, и которые она явно таскала с собой.
Атмосфера разительно отличается от атмосферы «Шоколада», и это не плохо. «Леденцовые туфельки» — депрессивная книга об уставшей, потухшей, потерявшей себя женщине, которая отказалась от радостей жизни, которая не справляется с взрослением своей дочери-подростка и которая в упор не понимает, что её младшей дочери нужно что-то большее, чем магические травы и вкусный шоколад.
Не могу сказать, что книга плохая, но мне никак не удаётся подружиться с автором. Мне нравится её слог, нравится образность и атмосфера, пусть и более мрачно-житейская, чем в «Шоколаде», но вот содержание меня не радует. Продолжу есть кактус и читать другие произведения Харрис в поисках той книги, к которой у меня не будет столько претензий.
Горький шоколад, сладкий чай, вот такой расклад, ай-яй-яй
Существуют две силы, способные нас вести. Два ветра, дующие в противоположных направлениях. Один несет тебя к тому, чего ты хочешь. Другой гонит тебя от того, чего ты боишься. И люди должны выбирать. Оседлать ветер или позволить ему оседлать тебя.
Сил, действующих на человеческую жизнь, много больше. Потребность в комфорте и защищенности. Социализация. Интерес к вещам, напрямую не связанным ни с желанным, ни с пугающим. Чувство долга и необходимость заботиться о тех, кто от тебя зависит — наконец. И еще уйма разнонаправленных энергий, каждая из которых на определенном этапе жизни может стать ключевой, хотя большую часть жизни почти не влияет на поступки.
Мотивация Вианн Роше предельно ясна, она хочет защитить дочерей. В случае, если социальные службы сочтут, что она не может обеспечить им подходящих условий жизни, девочек отберут. Потому, наступив на горло собственной песне, яркая женщина, которой бюргерство и ординарность претят, как прокисший суп, превращается в скучную мещанку, мышку серую-белую-несмелую, а шоколадная лавка, которую она открывает на Монмартре, разительно и не в лучшую сторону отличается от магазинчика из «Шоколада».
Потому что интерес к жизни сожрала серость, которая накрыла и пропитала все, исходящее от нее. Потому что нельзя безнаказанно наступать на горло собственной песне. Потому что если в тебя положена способность делать мир ярче, не использовать ее преступление против себя самой и Творца. Дела в лавке идут ни шатко, ни валко, но привлекательная женщина тридцати с небольшим, даже и с двумя детьми на руках, не избегнет мужского внимания. И на горизонте появляется Тьери, владелец помещения,арендуемого Вианн, человек солидный и с самыми честными намерениями.
И еще кое-кто питает к прекрасной шоколаднице сильный интерес. Женщина, назвать которую особой не самых твердых моральных принципов, значило бы сильно польстить. Нет-нет, Зози не из тех, о ком говорят слаба на передок. Она аферистка, строящая бизнес на поживе за счет умерших одиноких людей. Когда человек уже мертв, а неповоротливая бюрократическая машина еще не внесла информации во все свои реестры, рисковый и предприимчивый мошенник может, подделав удостоверение снять деньги с банковского счета, продать ценное имущество, получать субсидии и пособия, да просто какое-то время жить в опустевшей квартире, не оплачивая коммуналки.
Сомнительно? Не знаю, в жизни чего только не бывает. А если у беспринципного негодяя еще и паранормальные способности (думаю, небольшие у всех такого рода людей есть, как иначе могли бы проворачивать свои дела?). Так вот, если есть небольшие магические способности, веревочка может виться довольно долго. Хотя конец, как известно, все равно будет. Вот и Зози, которой бдительность подруг очередной усопшей и технический прогресс в лице камер слежения сорвали очередную аферу, решает прибиться к шоколадному берегу.
В чем будет ее профит, нам до конца книги неясно, это основная интрига романа. Но под умелыми руками прекрасной мошенницы, заведение расцветет, старшая девочка, травимая одноклассниками, научится давать отпор и обретет друга. Младшая, с чертами аутиста, существенно не изменится, но окружающие начнут воспринимать ее с большей приязнью. Вианн. А впрочем, не буду портить впечатления тем, кто решит прочитать
Это четвертая книга Джоанн Харрис на моем веку. Знаменитого «Шоколада» так и не прочла, удовольствовалась в свое время фильмом, но «Пять четвертинок апельсина», «Блаженные шуты» и «Джентльмены и игроки» — отличные романы. На их фоне «Леденцовые туфельки» несколько проигрывают: много детских психотравм, много сентиментальных соплей в стиле сериалов с сомнениями одного персонажа, как воспримет другой некоторое непростое обстоятельство, вместо того,чтобы спросить напрямую,и очень много магии, успевшей изрядно поднадоесть. Но в целом довольно читабельно и вписывается в концепцию любимой читателем силы, что вечно хочет зла и вечно творит добро.
Спросите любого ребенка и сами увидите, насколько всевозможные книжные негодяи и мерзавцы, злые ведьмы и голодные волки для него интереснее простеньких ванильно-сладких принцев и принцесс.
На мой взгляд, книга гораздо слабее первой части трилогии. Она изначально мрачная, а по ходу повествования еще и затянутая неимоверно. Хотя суть в общем-то осталась той же самой: в бытовые события вмешивается магия, причем если в первой книге это было милое домашнее волшебство шоколадной лавки, раскрывающее сердца людей, то теперь это грубая и злая сила ведьмы, прячущей свою личину под масками украденных душ.
Анук взрослеет и, как любой подросток ее возраста, ищет иные авторитеты, кроме родительских. На роль «второй мамы» отлично подходит красивая и молодая Зози. Она всегда ярко одета, всегда улыбается, а еще обладает даром, которого не стыдится и который не прячет в отличие от Вианн. У Анук тоже есть дар, но мать, думая уберечь дочку от Благочестивых, предпочитает не замечать этого и не учит девочку им управлять. А вот Зози считает совсем иначе и этим завоевывает безраздельное доверие Анук.
Это очень длинная книжка о борьбе и взрослении, о страхе потери и чуде обретения, об одиночестве, о жизни и о любви. Все будет хорошо, но не сразу и какой ценой.
На мой взгляд, эта книга не такая светлая как «Шоколад», наоборот, она мрачная и темная. И читается не с таким упоением и легкостью как первая книга. А местами вообще напоминает истории из сериалов — особенно история с матерью Вианн или ситуация с Розетт. Но все же в ней есть свои интересные и яркие моменты.
В США данный роман издавался под названием «Девушка без тени». Он начинается с притчи про молодого человека, который отдает свою тень дьяволу в обмен на вечную молодость. Эта сделка не приносит юноше счастья и любви. Поняв, что совершил ошибку, он убивает себя, дабы обрести покой.
После «побега» из Ланскне «девушкой без тени» становится Вианн. Она устала бороться с черным человеком и благочестивыми. Больше не планируется никакого шоколада ручной работы, никакой яркой одежды и никакого домашнего колдовства. Дети, а их теперь двое, нуждаются в стабильной и скучной жизни. Но к счастью такую «сделку» она заключила не с дьяволом, а сама с собой, и счастливый конец у её притчи конечно возможен, хотя для его достижения придется многое преодолеть.
В конце Вианн вспоминает страшную сказку, которую ей часто рассказывала мать. Про злую колдунью, похищавшую сердца, которая в решила разлучить мать и дочь, похитив сердце последней. Для этого она превращает себя в улучшенную копию её матери. По-сути роман и есть сильно удлиненная (до 700 страниц) версия данной сказки, сдобренная излишними для сказки красивыми деталями.
По моему мнению продолжение должно бросать хорошо знакомых героев в новые обстоятельства, а не повторять пройденное. «Леденцовые туфельки» же смогли превратиться лишь в перезагрузку «Шоколада». Опять магазин по продаже шоколада. Опять преодолевая невзгоды надо завоевывать постоянных клиентов. Опять с помощью позабытой бытовой магии отворять их черствые сердца и наполнять их добром, двигаясь к счастливому финалу. Чуть-чуть разбавляют знакомый сюжет приключения Анук в школе, словно доставшиеся роману в наследство от «Джентльменов и игроков», но в целом, казалось бы, ничего нового.
Леденцовые туфельки
Перейти к аудиокниге
Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли
Часть первая
Смерть
Глава 1
Día de los Muertos [1]
Это факт относительно малоизвестный, но всего лишь за год мертвым отправляют около двадцати миллионов писем. Люди забывают, что все-таки следовало бы приостановить поток корреспонденции, поступающий на имя покойного, – ох уж эти горюющие вдовы и будущие наследники! – и подписка на журналы не бывает аннулирована; друзья, живущие далеко, остаются неоповещенными, а задолженность в библиотеку – непогашенной. А значит, двадцать миллионов циркуляров, банковских извещений, кредитных карт, любовных писем, рекламных проспектов, поздравительных открыток, анонимных доносов и коммунальных счетов, которые каждый день бросают на коврик у двери или в щель почтового ящика, скапливаются, превращаясь в настоящие груды, падают в лестничный пролет, выползают из переполненных почтовых ящиков на лестничную клетку, никому не нужные валяются на крыльце – ведь адресат их уже никогда не получит. Мертвым нет до них дела. Впрочем, что гораздо важнее, нет до них дела и живым. Живые, погруженные в мелкие повседневные заботы, даже не подозревают, что в двух шагах от них происходит чудо: мертвые возвращаются к жизни.
Не так уж много для этого и нужно: парочка счетов, имя, почтовый индекс – в общем, ничего особенного; все это легко можно найти в любом старом чулане, в мусорной корзине, на помойке; иногда разорванным на клочки (возможно, лисицами), а иногда лежащим прямо на крыльце, точно подарок. Многое можно узнать, роясь в куче ненужной корреспонденции: имена, подробности, касающиеся банковских вкладов, пароли, адреса электронной почты, коды охраны. Если правильно сопоставить все эти данные, можно снять деньги с банковского счета или открыть новый, можно взять в аренду автомобиль, можно даже подать заявление на выдачу нового паспорта. Все равно мертвым такие вещи больше не нужны. В общем, как я и сказала, это подарок, который нужно просто поднять с пола.
Вот почему я всегда читаю некрологи и порой умудряюсь раздобыть все необходимые сведения еще до того, как состоятся похороны. Именно поэтому, когда я вижу этот знак Судьбы, а под ним еще и почтовый ящик, полный писем, то принимаю подобный дар с учтивым поклоном и благодарной улыбкой.
Разумеется, это был не мой почтовый ящик. Почтовое обслуживание здесь лучше, чем во многих других местах, так что не по адресу письма доставляют редко. Отчасти именно поэтому, кстати, я предпочитаю жить в Париже; ну и еще, конечно, из-за здешней еды, вин, театров, магазинов и поистине неисчерпаемых возможностей. Однако Париж здорово бьет по карману – накладные расходы просто невероятные! – и, кроме того, мне вот уже некоторое время до смерти хочется придумать себе какую-то новую жизнь. Почти два месяца я весьма удачно играла роль преподавательницы одного из лицеев 11-го округа, но в связи с недавно возникшими там неприятностями решила разом покончить с прежней жизнью (прихватив с собой двадцать пять тысяч евро из ведомственных фондов, которые собиралась положить на счет, предусмотрительно открытый мною на имя бывшей коллеги, и через пару недель незаметно снять) и стала присматривать себе подходящую квартирку.
Сначала я попыталась найти что-нибудь на Левом берегу. Мне это, разумеется, не по карману, но девушка из агентства этого не знала. Так что со своим английским акцентом и документами на имя Эммы Виндзор, с сумочкой от «Малберри», небрежно повешенной на плечо, в платье от Прада, с нежным шепотом обвивавшем мои обтянутые тонкими чулками лодыжки, я вполне могла себе позволить приятную утреннюю прогулку среди богатых особняков и дорогих магазинов.
Я сразу попросила показывать мне только уже пустующее жилье. На Левом берегу имелось несколько роскошных апартаментов с видом на реку; это были квартиры в больших особняках с садиками на крыше или пентхаусы с паркетными полами.
С некоторым сожалением я отвергла их все, хоть и не смогла удержаться от возможности прихватить кое-какие полезные мелочи. Журнал – в целехоньком полиэтиленовом пакете – с номером банковского счета подписчика; несколько банковских уведомлений; а в одном месте меня ждала поистине золотая находка: банковская карточка на имя Амели Довиль; чтобы ее активировать, требовалось всего лишь позвонить по телефону.
Я оставила девушке номер своего мобильника. Разговоры по нему оплачивала некая Ноэль Марселен, чье удостоверение личности я раздобыла несколько месяцев назад. Оплата ее счетов производится на самом современном уровне – бедняжка скончалась в прошлом году в возрасте девяноста четырех лет, и это означает, что тому, кто попытается отследить мои звонки, придется изрядно попотеть. Мой счет за интернет – также на ее имя – по-прежнему аккуратно оплачивается. Эта Ноэль слишком дорога мне, жаль было бы ее потерять. Но становиться ею я совершенно не намерена. Во-первых, не хочу, чтобы мне уже исполнилось девяносто четыре. А во-вторых, мне попросту надоело получать рекламные проспекты всевозможных колясок и подъемников для инвалидов.
Мое последнее удостоверение личности было на имя Франсуазы Лавери, преподавательницы английского языка из лицея имени Руссо, 11-й парижский округ. Возраст – 32 года, родилась в Нанте, вышла замуж за Рауля Лавери и в тот же год овдовела – муж погиб в автомобильной катастрофе накануне первой годовщины со дня свадьбы, что, по-моему, весьма романтично и отчасти объясняет, отчего у нее такой меланхоличный вид. Строгая вегетарианка, довольно застенчивая, старательная, но не слишком способная, то есть для меня никакой угрозы не представляет. В общем и целом довольно милая особа, и это всего лишь означает, что судить по внешнему виду никогда не стоит.
Сама-то я нынче ничуть на нее не похожа. Двадцать пять тысяч евро – сумма немаленькая, и всегда есть шанс, что кто-то заподозрит, где тут собака зарыта. Большинство людей, впрочем, не испытывают ни малейших подозрений – многие не заметили бы и преступления, совершаемого прямо у них под носом, – но я стараюсь так сильно не рисковать; я давно поняла, что куда безопаснее просто все время находиться в движении.
Вот я и путешествую, причем налегке – потрепанный кожаный чемодан и ноутбук «Сони», в котором содержатся данные более чем на сотню подходящих личностей; в общем, я могу в один миг собрать вещички, а за два-три часа и полностью замести все следы.
После этого мне пришлось подыскать себе новое обличье. Я сняла номер в дешевой гостинице, расплатилась кредитной карточкой Амели, переоделась в вещи Эммы и отправилась по магазинам.
Франсуаза одевалась немодно и скучновато: средний каблук, аккуратная прическа. Та, в чьем обличье я выступаю теперь, ничуть на нее не похожа. Зози де л’Альба – так ее звали, и она, в общем, казалась иностранкой, хотя и нелегко было бы с ходу определить, откуда она родом. Она настолько же яркая, насколько Франсуаза была бесцветной, носит драгоценности, причем даже в волосах, обожает яркие цвета, а ее одежда отличается изрядной фривольностью; страшно любит базары и большие «винтажные» магазины, а скромных туфель даже в гроб не наденет.
Подобная перемена облика была мной тщательнейшим образом продумана. Я вошла в магазин как Франсуаза Лавери – в серенькой двойке с ниткой искусственного жемчуга на шее – и через десять минут вышла оттуда совершенно неузнаваемой.
Но остается главная проблема: куда пойти? О Левом береге, хотя это и весьма соблазнительно, даже речи идти не может, хотя я считаю, что с Амели Довиль вполне можно содрать еще несколько тысяч, прежде чем и ее отправить на помойку. Разумеется, у меня есть и другие источники средств, не считая самого недавнего – мадам Бошан, исполнительного секретаря, занимающегося финансами в том департаменте, где я прежде служила.
Открыть кредитный счет ничего не стоит. Парочки использованных счетов за коммунальные услуги или даже старых водительских прав вполне достаточно. А при нынешнем росте количества товаров, покупаемых в кредит, подобных возможностей с каждым днем все больше и больше.
Впрочем, мои потребности простираются гораздо дальше простого поиска средств к существованию. Скука, обыденность – это ужасно. Мне необходим простор, возможности для приложения моих способностей и умений, я жажду приключений, перемен, сражений с Судьбой.
Именно такую возможность Судьба мне и предоставила, причем как бы случайно, когда ветреным утром в конце октября на Монмартре я, взглянув на витрину какой-то лавчонки, заметила аккуратную маленькую табличку:
Возможно, именно поэтому мне здесь так нравится. Почти идеальный фон для такой персоны, как Зози де л’Альба. А оказалась я там почти случайно: остановилась на какой-то площади за Сакре-Кёр, заказала кофе с круассаном в баре под названием «Крошка зяблик» [7] и уселась за столик на улице.
Кто знает, почему эта кондитерская вызвала мой интерес. В лабиринте улиц, протянувшихся по склонам Холма, таких крошечных магазинчиков полным-полно; они, ссутулившись, стоят на перекрестках вымощенных булыжником улиц и похожи на усталых кающихся грешников. С узкими фронтонами, горбатые, они жмутся к мостовой, и зачастую внутри у них очень сыро, однако аренда такого помещения обойдется в целое состояние; тем, что эти магазинчики до сих пор на плаву, они обязаны главным образом глупости туристов.
И квартиры над ними тоже крайне редко оказываются пристойными. Маленькие, неудобные комнаты расположены слишком далеко друг от друга. Ночью, когда у подножия Холма оживает огромный город, в таких квартирах неизменно шумно; зимой в них холодно, а летом наверняка невыносимо жарко, потому что толстая старая черепица насквозь пропитывается тяжким пылом солнца, раскаленные лучи которого бьют к тому же прямо в единственное окошко, прорубленное в крыше и такое узкое, не шире восьми дюймов, что света оно почти не пропускает, только этот удушающий зной.
И все же… что-то притянуло мой взгляд. Возможно, письма, торчавшие из металлических челюстей почтового ящика, точно высунутый язык озорника. Или едва ощутимый аромат мускатного ореха и ванили (а может, это был просто запах сырости?), долетавший из-за той небесно-голубой двери. Или ветер, игравший подолом моей юбки и шаловливо перебиравший колокольчики над дверью. Или объявление, аккуратно написанное от руки и таившее в себе некий невысказанный, мучительно загадочный смысл:
У меня за спиной, в баре «Крошка зяблик», два пожилых господина закусывали вареными яйцами и длинными ломтями хлеба с маслом, а patron в фартуке, склонившись над каким-то гроссбухом, гневно разглагольствовал о том, что некто по имени Пополь здорово ему задолжал.
Если не считать этих людей, вокруг по-прежнему не было ни души; лишь какая-то женщина вдалеке подметала тротуар да парочка художников с мольбертами под мышкой направлялась к площади Тертр.
Один из них, молодой человек, перехватив мой взгляд, вскричал:
– О, привет! Вы-то мне и нужны!
Охотничий клич уличного портретиста. Я сразу его узнала – сама не раз бывала в такой шкуре; мне хорошо известно это выражение радостного восторга на лице художника, якобы свидетельствующее о том, что он нашел-таки свою музу, которую искал столько лет, и теперь, сколько бы ни содрал с клиентки, даже если цена будет просто грабительской, это все равно окажется меньше истинной стоимости его будущего гениального творения.
– Нет уж, увольте, – сухо сказала я. – Найдите для своего бессмертного шедевра кого-нибудь другого.
В ответ он молча пожал плечами, скорчил рожу и побрел следом за своим дружком. Теперь эта chocolaterie была в полном моем распоряжении.
Я мельком глянула на письма, непристойно торчавшие из щели почтового ящика. Особо рисковать не имело смысла. Но отчего-то этот крошечный магазинчик прямо-таки притягивал меня, манил, как манит порой что-то, блеснувшее меж камнями на булыжной мостовой, – то ли монетка, то ли колечко, а может, и просто клочок фольги, в котором отражается солнце. Да и в воздухе словно висел тихий шепот обещаний, и, кроме всего прочего, был Хэллоуин, Día de los Muertos, а День мертвых всегда был для меня счастливым, ибо это день концов и начал, день недобрых ветров и коварных благодеяний, ночных костров и тайн; день чудес – и, разумеется, мертвых.
Я еще раз быстро огляделась. Никто на меня не смотрел. И я была совершенно уверена, что никто не заметил, как я одним быстрым движением сунула эти письма в карман.
Осенний ветер налетал сильными порывами, поднимая на площади клубы пыли. Ветер пахнул дымом – но не парижским, а дымом моего детства, которое я хоть и нечасто, но все же вспоминаю; в нем чувствовался аромат ладана, миндального крема и опавших листьев. На Холме деревьев практически нет. Собственно, это просто скала, и даже яркая, как на свадебном пироге, глазурь едва ли способна скрыть то, что сам этот «пирог» совершенно лишен вкуса. А вот небо над Монмартром точно хрупкая яичная скорлупка, выкрашенная голубой краской и разрисованная сложным узором из белых полос – это реактивные самолеты начертали переплетающиеся следы, похожие на мистические символы.
И среди них я, в частности, различила кукурузный початок, причем очищенный, – а это всегда означает подношение, подарок.
Я улыбнулась. Неужели просто совпадение?
Смерть – и подарок? И все в один день?
Суть игры заключалась в том, чтобы, подвесив такую пиньяту над дверью, швырять в нее палками и камнями до тех пор, пока она не расколется и не «покажет», какие подарки у нее внутри.
Смерть и подарок – два в одном.
Все еще улыбаясь, я повернулась и вдруг заметила, что за мной кое-кто наблюдает. Шагах в десяти от меня стояла девочка лет одиннадцати-двенадцати, в ярком красном пальтишке и коричневых школьных туфлях, явно уже не новых. Меня поразили ее роскошные волосы, черные, шелковистые и вьющиеся, как у святых на византийских иконах. Девочка смотрела на меня совершенно равнодушно, слегка склонив голову набок.
На мгновение мне показалось, что она заметила, как я совала в карман содержимое почтового ящика. Кто ее знает, сколько времени она уже там простояла, так что я, одарив ее самой обольстительной своей улыбкой, поглубже засунула в карман украденные письма.
– Привет, – сказала я. – Тебя как зовут?
Но на мою улыбку она не ответила. Глаза у нее были странного цвета – сине-зелено-серые, а губы такие красные, что казалось, она их накрасила. Все это в холодном утреннем свете выглядело просто потрясающе; я смотрела на нее и не могла насмотреться; мне казалось, что глаза ее сияют все ярче, становясь удивительно похожими на синее осеннее небо.
– Ты ведь нездешняя, верно, Анни?
От неожиданности она захлопала глазами; похоже, ее удивило, как это я догадалась. Дело в том, что парижские дети никогда не разговаривают с незнакомцами: подозрительность у них в крови. А эта девочка вела себя по-другому – она, правда, тоже держалась осторожно, но никакой враждебности к незнакомым людям в ней не чувствовалось, да и мое обаяние явно не оставило ее равнодушной.
– Откуда вы знаете? – все-таки спросила она.
Один-ноль в мою пользу. Я улыбнулась.
– Я по твоему выговору догадалась. Откуда ты? С юга?
– Не совсем, – уклончиво ответила она.
Но теперь уже и сама улыбнулась.
Из беседы с ребенком можно извлечь немало полезного. Имена, профессии, те мелкие бытовые детали, которые придают бесценный налет естественности исполнению той или иной роли. Бо́льшая часть интернетовских паролей – это имена детей или супругов, а порой даже кличка любимой кошки или собаки.
– Скажи, Анни, разве в такое время ты не должна быть в школе?
– Только не сегодня. Сегодня же праздник. И потом…
Она выразительно глянула на дверь с написанным от руки объявлением.
– «Закрыто в связи с похоронами», – вслух прочитала я.
– А кто умер? – спросила я.
Ярко-красное пальтишко Анни казалось мне уж больно неподходящим для похорон, да и выражение лица ее, пожалуй, ничуть не свидетельствовало о тяжкой утрате.
Ответила она, правда, не сразу, но я заметила, как блеснули серо-голубые глаза; теперь она смотрела на меня несколько высокомерно, словно решая про себя, является ли мой вопрос проявлением вульгарной бестактности или же продиктован искренним сочувствием.
Пусть себе смотрит сколько угодно, решила я. Я привыкла, что на меня пялят глаза. Это случается порой даже в Париже, где красивых женщин более чем достаточно. Я сказала «красивых», но ведь красота – это всего лишь иллюзия, простенькие чары, даже почти что и не магия вовсе. Определенный наклон головы, определенная походка, соответствующая данному моменту одежда – и любая способна стать красавицей.
Я заставила ее смотреть мне прямо в глаза, воспользовавшись самой обворожительной своей улыбкой – милой, кокетливой, чуть печальной; я как бы на мгновение стала ее старшей сестрой, которой у нее явно никогда не было, – очаровательной взъерошенной бунтаркой с сигаретой «Голуаз» в руке. На мне одежда немыслимых неоновых цветов, юбчонка в обтяжку и шикарные непрактичные туфли, в каких, не сомневаюсь, и сама Анни втайне мечтает щеголять.
– Не хочешь говорить? – спросила я.
Она еще несколько секунд молча смотрела на меня. Она, безусловно, старший ребенок в семье (если я хоть что-нибудь в этом смыслю), безумно устала от необходимости постоянно быть хорошей девочкой и уже стоит на пороге того опасного возраста, которому свойственно бунтарство. Цвета ее ауры были необычайно чисты; в них я читала определенное своеволие, упрямство, печаль и еле заметный гнев; а еще в них яркой нитью сквозило нечто, пока не совсем мне понятное.
– Ну, Анни, скажи мне: кто умер?
– Моя мать, – спокойно ответила она. – Вианн Роше.