Машина сновидений своими руками
Машина сновидений: прокачай волны своего мозга
Машина сновидений, иначе машина мечты, представляет собой стробоскопическое устройство, созданное на основе электрофона в 1961 году. И создали её отнюдь не учёные-психоневрологи. В числе её создателей числятся скандальный писатель поколения битников Уильям Берроуз, художник Брайон Гайсин и математик Иэн Соммервиль.
Сейчас, в век информационных технологий, не обязательно заказывать оригинальное устройство, чтобы ощутить на себе влияние творения этой сумасшедшей компании. В сети ты прекрасно можешь найти электронные аналоги (внимание! опасно для эпилептиков) машины, а если ты хороший программист и имел дело с разработкой игр, то ты также можешь легко воссоздать данное устройство. Впрочем, если у тебя руки растут из правильного места, то и конструирование реального прототипа не создаст сложности.
Зачем вообще она нужна? По задумке авторов, машина может вызывать определенные волновые изменения в мозге, которые улучшают творческий потенциал, а также вводят пользователя в гипнотическое состояние, которое может привести к настоящему взрыву галлюцинаций. Яркие, насыщенные цвета могут соединяться в разнообразные геометрические узоры. Сама технология такова, что устройство может быть опасным для эпилептиков, так как мерцание света очень насыщенное и быстрое.
Технически «машина мечты» представляет собой пластину с определенными отверстиями, а также привод, который вращает эту пластину со скоростью 78 оборотов в минуту. Внутри цилиндра расположена лампочка в 100 ватт. Мерцание, которое создаётся устройством, примерно равно 8-13 Гц, что соответствует альфа-ритмам нашего головного мозга.
Человеку, который использует машину сна, необходимо закрыть веки и обратить свой взор в сторону мерцания. Таким образом он начинает видеть некое подобие галлюцинаций, что некоторые связывают с эффектом Пуркинье. Этот эффект, в свою очередь, связывают с изменением цветового восприятия при понижении освещённости объекта. К примеру: красные цвета в сумерках кажутся более тёмными, чем зелёные, а вот синие объекты становятся светлее. Хотя нам кажется, что суть машины сновидений вообще никак не соотносится с данным эффектом. Она действует по другим принципам, которые находят свою основу в различных волновых ритмах мозга.
Соммервиль и Гайсин мечтали запустить серийное производство подобных машин, что, к сожалению, не случилось. Никто не захотел вкладывать деньги в вещь, которая создана маргиналами для маргиналов, цель которой – ни много ни мало, а испытать на себе всю прелесть галлюцинаций.
Гайсин думал, что подобное устройство когда-нибудь сможет вытеснить наркотики для тех людей, которые хотят приобщиться к мистическому опыту. Этого, как мы сейчас понимаем, не случилось. Берроуз же считал, что машина должна использоваться как защита мозга от так называемого «Контроля» – центральной темы многих книг автора и главного антагониста в берроузовском мире. Уильям упоминал машину в таких романах, как «Нова Экспресс» и «Билет, который лопнул».
Само устройство можно было бы считать обычной игрушкой спившейся и обнаркоманившейся богемы. Но в современной нейробиологии признают значимость изобретения. Страбоскоп, по итогам исследования именитых нейробиологов, следует использовать при диагностике некоторых психических заболеваний, а также в качестве терапевтического инструмента при лечении синдрома Чарльза Бонне. Вполне вероятно, что в скором будущем мода на подобные стробоскопы всё-таки сможет добраться до широкой аудитории. Хотя их и сейчас можно приобрести по недорогой цене, либо создать самому.
Машина сновидений своими руками
Машина сновидений — стробоскопическое мерцающее устройство, создающее визуальную стимуляцию. Артист Брион Гисин и ученый Ян Сыммервилл создал машину сновидений после прочтения книги Уильима Грей Вольтера Жизнь Мозга.
В оригинальной идее, машина сновидений состоит из цилиндра с разрезами по сторонам. Цилиндры расположены на цифровом проигрывателе и вращаются с частотой 78 или 45 оборотов в минуту. Светящаяся лампа подвешена в центре цилиндра и скорость вращения позволяет свету проникать из отверстий с постоянной частотой, плавающей между 8 и 13 импульсов в секунду. Это изменение частоты соответствует альфа-ритму мозга и соответствует состоянию расслабления.
Машина сновидений видна и в состоянии, когда глаза закрыты: цвет мерцающей лампы воздействует на оптический нерв и изменяет электрические колебания мозга. Пользователь испытывает возрастающие яркие сложные комбинации цветов позади закрытых век. Комбинации принимают очертания и символы, водовороты вокруг, пока пользователь чувствует окружения цветами. Сообщается, что пользователь машины сновидений может входить в гипнотические состояния.Эти ощущения могут быть иногда слишком интенсивными, и чтобы избежать неприятного эффекта, достаточно открыть глаза.
Машина сновидений может быть опасна для людей с фоточувствительной эпилепсией или другими нервными расстройствами. Известно, что один из 10 000 пожилых, воспользовавшихся этим устройством, испытывает приступ; и примерно вдвое больше детей имеют также похожий эффект.
Моя версия «прибора для осознанных сновидений» – краткая история и описание первой версии
Примечание: статья написана исключительно в ознакомительных целях, и не является призывом к повторению подобных экспериментов дома ввиду потенциального риска причинения вреда физическому здоровью (в случае использования в приборах Li-ion аккумуляторов и фоторезисторов).
Доброго времени суток, уважаемые хаброюзеры и хаброчтители) Это – моя первая серьезная статья на Хабре, посему СУДИТЕ МАКСИМАЛЬНО СТРОГО, обещаю работать над стилем и содержанием.
Коротко о себе. По образованию – приборостроенец, магистр. Род деятельности: предприниматель, являюсь сооснователем сети детских кружков робототехники Робокор. Во время учёбы в ВУЗе занимался разного рода изысканиями в области медицинской измерительной техники.
Давненько собирался рассказать об этих своих разработках, да всё руки не доходили…
Предыстория. С детства я часто видел очень яркие и сюжетные сны. Настолько сюжетные и яркие, что не ленился лет с семи с завидным упорством вести дневник сновидений. И вот, как-то раз, в далёком 2014 году, попала ко мне в руки любопытная книга, называвшаяся «Хакеры сновидений». Надо ли говорить, как сильно меня заинтересовало явление, вокруг которого выстраивалось повествование? Особенно при учёте дневника, перевалившего в объёме за 2 тетрадки по 96 листов каждая, а с 2012 – ведущегося на компьютере.
Беглая гуглёжка, после значительной антиэзотерической фильтрации, вывела меня на научные наработки по сабжу. Как оказалось, начало изучению ОС ещё в первой половине XX века положил некий голландский психолог, Фредерик Ван Эден. Его статья, “A Study of Dreams” (Proceedings of the Society for Psychical Research, том 26, стр. 431), имевшая целью классифицировать сновидения, содержала в себе термин «lucid dreams», что дословно переводится как «ясные сны». Насколько мне известно, это было первое упоминание данного феномена в научных кругах.
Минули годы, но лишь в 1975 году учёным Кетом Херном (Keith Hearne, Hull (England) University’s sleep-laboratory) был проведён опыт, научно доказавший существование ОС. В результате эксперимента подопытный Алан Уорли показал осознанные и спланированные заранее движения глазами, когда по всем показаниям приборов он находился в состоянии сна. Этот эксперимент через некоторое время был проведен повторно ученым Стивеном Лабержем из университета в Стэнфорде.
О результатах опыта стало широко известно, так как Лаберж внес огромный вклад в популяризацию данной тематики. Также этот учёный предложил концепцию устройства, названного «индуктором осознанных сновидений», которое позволило бы любому человеку, даже без долгой тренировки, войти в состояние ОС…
После того, как я прочёл об индукторе ОС, спать спокойно я больше не мог. Душа ардуинщика воспылала невероятным приливом энтузиазма! Дело в том, что к тому времени я уже начитался о разного рода практиках, позволяющих осознаться во сне, и все они ну никак не давали результата без долгих тренировок и работы над собой. А сновидениями порулить-то охота!)
Изучив всё многообразие индукторов ОС, которыми пестрел рынок, а также базу самоделок, коих в Сети также было немало, я набросал стандарт, суть которого сводилась к такой формулировке: «сделать не Remee, а ближе к Dreamstalker, но только удобнее». Технические требования сводились к таким четырём пунктам:
Для начала я решил озадачиться самым простым вопросом: а какие именно физиологические параметры изменяются во время сна? Результатом поисков стала вот такая таблица (если кто может дополнить – пишите в комментах, буду очень рад):
Твёрдые знания школьного курса биологии и физики, вкупе со средненькими навыками программирования на С++ и LabVIEW, а также владение некоторой информацией из области измерительной техники, позволили мне разработать структурную схему прибора. Выглядела она примерно так:
Логика была следующая. Чтобы не городить измерительную лабораторию на лбу человека (и не уподобиться рабочей, но жутко неудобной маске Dreamstalker), следовало все измерительные блоки из маски убрать. Тем более что найденные схемы оптических окулографов были либо слишком сложными, либо чрезвычайно громоздкими. А как же регистрировать окулограмму, спросите вы? Ведь движения глаз во сне являются наиболее достоверным признаком фазы быстрого сна!
Ну, тогда я решил, что раз сердцебиение тоже каким-то-там образом меняется, то можно будет фазу быстрого сна отыскать и по нему. Таким образом в приборе появился некий браслет, с датчиком пульса на борту. А в маске остался только блок радиоприёмника и горстка светодиодов, которые должны были включаться по команде с компьютера.
Логичный вопрос: зачем тут компьютер, и почему нельзя было сразу отправлять команды от браслета, когда он обнаруживал бы нужные изменения сердечного ритма? Во-первых, я не знал, какие именно изменения считать «нужными». Более того, вообще слабо представлял на тот момент, как выглядит график пульса человека, что такое кардиоинтервалограмма и вариабельность сердечного ритма… Во-вторых, разные сложные алгоритмы в графической среде разработки писать куда проще и нагляднее, а поиск нужной фазы сна по сердцебиению явно к простым алгоритмам не относился, и потому – LabVIEW в помощь.
Адресные RGB-светодиоды я выбрал потому что хотел посмотреть, не будет ли коррелировать частота попаданий в ОС с цветом стимулирующего воздействия. Знаю, что звучит так себе, но кто его знает, правда?)
Модуль на 433 МГц выбрал в силу двух причин: потому что из беспроводной связи тогда больше ничего ещё не пробовал, ну и потому что не знал, какую колоссальную свинью этот модуль мне подложит… Когда дело дошло до тестов, выяснилось, что скрупулёзно отмеренная антенна, пришитая по контуру маски, находясь вблизи тела, работать в принципе не может. Как мне объяснили в группе «Радиолюбитель», куда я иногда обращаюсь с вопросами, из-за того, что тело человека имеет некоторую ёмкость, весьма значительную, и из-за этого сбивается частота приёмника, так как в нём есть колебательный контур, и лишняя ёмкость ему мешает. Не всё ту понимаю, не хочу позориться, скажу лишь, что на тот момент эксперименты с маской я провести не смог.
Аккумулятор я выбрал по причине компактности, поступившись требованием к безопасности: литий-ионник, закреплённый на переносице, хоть и имел маленькую ёмкость, при взрыве мог повредить глаза. Поэтому я как мог упаковал его в пластик со стороны, прилегающей к лицу, и оставил открытой противоположную сторону. На компактность конструкции это повлияло не сильно, а спокойствия добавило, пусть и необоснованного.
С модулем зарядки всё просто: он является чуть ли не отраслевым стандартом для всякого рода самоделок, и тут я ни о чём не парился.
Точкой опоры стала очень хорошая статья о том, что такое фотоплетизмография и как устроены разные браслетики для фитнеса. Ознакомившись с сутью работы оптических датчиков пульса, я начал искать готовые схемные решения. В итоге остановился на этой схеме, которая заработала почти сразу даже на макетке. Оптопару с открытым каналом, которую рекомендовал автор статьи, я искать не стал, и просто выдрал TCRT5000 из датчика линии, который по случайности завалялся дома. Операционный усилитель я заменил на более распространённый LM358.
Датчик был выполнен в виде кольца, надевавшегося на подушечку пальца. TCRT5000 довольно плотно прижимался к коже, и сигнал с фототранзистора усиливался и по проводам передавался на микроконтроллер, где оцифровывался и отправлялся дальше по инстанциям.
Первая ночка с пульсометром выявила сразу несколько неприятных фактов.
Первый: из-за того, что во сне кровоток в руке меняется (например, когда я сгибаю руку и надолго остаюсь в такой позе), датчик теряет сигнал, и график становится неразборчивым. Автоматически подстраивать коэффициент усиления я тогда ещё не представлял как.
Второй: датчик мог терять сигнал на ровном месте, а на сам график накладывается очень низкочастотная помеха с очень большой амплитудой, из-за чего он временами пропадает. Ниже приведён скрин показаний одной из первых (но не первой) рабочих версий виртуального прибора. График пульсограммы (красный) перевёрнут, а НЧ-помеху можно разглядеть на нижних пиках.
Третий факт: спать с макеткой и четырьмя батарейками на руке не то чтобы совсем невозможно, но чрезвычайно неудобно. Как это выглядело поначалу, можете увидеть ниже (увы. кроме фоток из диплома ничего не осталось от того эскиза)))
«Нужны серьёзные доработки!» — глядя на запоротые данные, с суровыми щами сделал вывод я. И первым делом решил допилить датчик, коий был нужен в первую очередь для продолжения работы над прибором.
Ещё раз перечитав статейку о фотоплетизмографах, я осознал следующее: а на кой, собственно, я намотал трос на руку использовать ИК-оптопару, если можно воспользоваться любым другим цветом? График, иллюстрирующий зависимость коэффициента поглощения света гемоглобином от длины волны был взят из той же статьи.
Исходя из графика, я выбрал зелёный цвет, как наиболее поглощаемый гемоглобином в обоих его состояниях (насыщенном кислородом и ненасыщенном). Стало быть, датчик станет наиболее чувствительным именно к изменению объёма крови, а не к сатурации её кислородом (я заподозрил, что НЧ-помехой я обязан как раз тому, что чувствительность датчика ИК диапазона значительно меняется из-за сатурации крови кислородом).
Под спойлер: Интересно, а нельзя ли как раз по этой НЧ-помехе отслеживать частоту дыхания?
И всё бы хорошо, но вот затык: а что выбрать в качестве чувствительного элемента? После недолгих поисков я нашёл дешёвый вариант – фоторезистор. Преимущества были очевидны: спектральный пик у самых расхожих моделей как раз в районе 500 нм, стоит – дёшево, а его инертность, которую частенько ставят в упрёк, в данном случае не существенна – сердцебиение само по себе не очень-то быстрое.
Из минусов я отметил для себя только то, что фоторезисторы содержат кадмий и свинец (из-за чего в некоторых странах их вовсе запретили), и не очень-то хорошо использовать их в аппаратуре, непосредственно контактирующей с телом. Но – наука требует жертв, и я сварганил вторую версию датчика: на двух адресных светодиодах (длина волны их зелёного цвета была, согласно датащиту, как раз такой, какая нужна). Плюсом стало и то, что теперь можно было программно менять яркость, подстраивая, таким образом, чувствительность, пусть и в небольших пределах.
Как можно увидеть, безграмотная (но минимально-рабочая) схема фильтрации и усиления осталась на своём месте, а датчик теперь обзавёлся аж двумя проводами для связи с МК.
Когда был собран макет, тесты показали значительное улучшение результатов измерений. Хотя датчик и не смог работать «на отражение» (я хотел сделать браслет полноценным браслетом, но не вышло – отражённый сигнал был слишком слабым), зато на просвет работал просто превосходно. Также ушла НЧ-помеха, что поставило крест на потере сигнала.
Разработки прибора вошли в новую стадию – теперь все усилия были направлены на сбор данных и попытку отыскать среди них искомую фазу сна.
Но об этом – в следующей статье, а то время нынче позднее, а режим сна нарушать нельзя)
Машинерия сновидений
Посвящается величайшим магам второй половины двадцатого века, поставившим технологию на службу Духу и Свободе – Брайону Гайсину и Уильяму Сьюарду Берроузу.
Посвящается Роме Шмелеву, чье дело мы наконец завершили.
«Теперь я полагаю, что ты, Брайон, двигаешься со мной в одном направлении. Будь только лаборантом, говорю я, наука, только наука! Все мы только ученые, мы исследуем факты, и нас нельзя винить, даже если мы обнаружим что-то отвратительное».
Уильям Берроуз. Порты входа
Введение: изобретатели снов и их Машины
Эта история началась 21 декабря 1958 года, когда художник, маг и визионер Брайон Гайсин ехал на автобусе в Марсель мимо длинной аллеи, сидя напротив слепящего солнца. Позже он запишет в своем дневнике об этой поездке:
«многомерный калейдоскоп вихрем кружился в космосе. Я был выброшен из времени. Но видение резко прекратилось, стоило нам миновать деревья. Было ли это видением?»
Попасть в такую ситуацию может любой из читающих – достаточно найти нужный рейс автобуса или попросить провезти себя на машине в нужное время по нужной дороге. По собственному опыту могу сказать, что результат вас приятно удивит…
Пережитым опытом художник поделился с ближайшими сподвижниками, которые как раз помогали ему творить магию, наркоманию и разрезки везде, где только могли – Уильямом Берроузом и Иэном Соммервилем. Напомню, что Берроуз и Гайсин проводили вместе огромное количество времени, были связаны как лично, так и оккультно и через творчество – если кто не читал, то на Катабазии это отлично отражено в следующей статье. Однако Машину Сновидений Гайсин построил практически без вмешательства Уильяма, а помогал ему в основном Иэн.
В 1960 году Соммервиль писал друзьям, что прототип машины готов, полученные с его помощью видения лишь сначала пульсировали под его веками, но затем…
«я оказываюсь в центре всей картины безграничных форм, порожденных вокруг меня… я обнаружил себя высоко над Землей, парящим в универсальном блеске красоты. Чуть позже я осознал, что мое восприятие окружающего мира заметно изменилось. Вовсе не похоже на наркотический дурман или сильную усталость».
Так это и началось – Гайсин и Иэн сделали несколько машин и выставили их в нескольких магазинах, в частности в магазинчике Гаи Фроже и в витрине салона красоты Элен Рубинштейн. Последняя, кстати, проявила чудеса бессознательного сновидческого мастерства и, посмотрев в Машину, сразу увидела в ней связный подобный кинофильму сон – тогда как Брайону для такого эффекта приходилось немало потрудится.
От Машины были в восторге буквально все, кто опробовал ее эффект на себе – однако ни одного экземпляра приобретено не было.
Возможно, причиной этого стали огромные надежды, которые Гайсин возлагал на Машину. С ее помощью он сам «видел все символы основных религий, кресты, глаза Христа и много-много всего остального», и возводил традицию управления своим сознанием с помощью световых вспышек к Нострадамусу, создававшему вспышки с помощью солнца и движений рук, и святому Савлу из Тарса, который имел видение по дороге в Дамаск якобы именно благодаря солнцу, пробивавшемуся из-за деревьев.
Если прибегнуть к опыту академической науки, то она, например, приступила к изучению этого эффекта задолго до экспериментов Гайсина – с этой точкой зрения на происходящее можно ознакомиться в работе From Stroboscope to Dream Machine: A History of Flicker-Induced Hallucinations. В ней подтверждается теория о приемах Нострадамуса с руками и солнцем как источнике его пророческого дара, а также приводятся работы Гельмгольца (1910) и даже чешского физиолога Пуркине, который изучил влияние на мозг Вспышек в 1819 году – но никто его дело особо не продолжал, не то что не использовал на практике.
Несомненно, что орудие внутренней работы такой силы могло бы быть популярнее любого изменяющего сознание наркотика благодаря безопасности, доступности и неограниченности трипа по времени. Машина Сновидений, будь ее эффект действительно таким, как указывает Гайсин, и правда могла бы заменить телевизор или интернет – но ее распространение с самого начала преследовали странные негативные случайности, превращавшие весь труд Иэна и Брайона в прах. Все очень удивлялись и радовались Машине – и будто тут же забывали о ее существовании, не говоря уже о том, чтобы впустить ее в свою жизнь.
После того, как продажи самодельных Машин не удались, Гайсин попытался зайти с другого бока и продать проект компании Philips. Там Машиной заинтересовались и даже отправили для ее оценки представителя из Голландии – но тот посетил знаменитый (и весьма маргинальный) Бит-Отель, в котором тогда квартировал художник и стояли Машины, в коридоре вляпался в собачье дерьмо и до комнаты Брайона даже не дошел.
Следующая странная неудача ждала Машину на выставке «Предмет» в Париже, в 1962 году, куда ее и вовсе не хотели брать с самого начала – как комментирует это сам Гайсин,
«когда выставили один из первых образцов машины, который музей купил позже, вокруг него собрались все музейные шишки, и я предложил молодому технику испытать ее. Он повернул рычаг, сел перед ней и закрыл глаза, его первые слова были: «Ну, ничего себе! Да тут же весь музей!» Видели бы вы их лица».
Даже если это и так, на самой выставке так уж случилось, что большинство людей вообще ничего не увидели в машине.
На протяжении следующих десятилетий Машина Сновидений так и не получила широкого распространения, но и не исчезла бесследно. Известно, что в мире существует уже несколько сотен Машин, что есть возможность заказать изготовление по-настоящему роскошной Dream Machine через интернет (всего-то 600£!), что Игги Поп и Дженезис Пи-Орридж используют Машины на своих концертах, а Кеннет Энгер – в своих магических практиках, а также про Машину снят достаточно известный фильм Flicker («Мерцание»).
Сны о волшебных машинах: надир
«Определенные травматические эпизоды заставили меня прийти к выводу, что в момент рождения меня доставили по неправильному адресу. Я сделал все, что мог, чтобы исправить такое положение вещей…»
Однако все описанное происходило где-то далеко и в основном когда-то давно – в 60–70‑х, в Европе, в северной Африке, до сих пор вспыхивает в Америке – но почему-то ни в коем случае не в России, даже несмотря на лихие девяностые и стабильные двухтысячные. Мне удалось найти упоминания лишь об одном случае создания в России чего-то напоминающего Машину и еще об одном случае, когда как минимум был создан корпус (с обозначением Машины как «визуальных наркотиков» и «авторства Уильяма Берроуза»).
И мне такое положение дел кажется воистину странным – сам-то я был поражен и очарован идеей построить материальные врата, безвредно вызывающие сновидения без потери целостной бодрствующей личности. Сказать, что я проникся идеями Гайсина и Берроуза, значит ничего не сказать – они не отпускали меня ни во сне, ни на яву.
Вообще я был шапочно знаком с творчеством Берроуза еще со времен студенчества, но практически ничего не знал ни о Машине, ни тем более о ее авторе Гайсине, до осени прошлого, 2013 года, когда я прозрел буквально в течение одной ночи и утра. Формат произошедшего я бы обозначил как «безумная ченнелинг-лекция и перфоманс с демонстрациями», в результате чего я не только изучил историю возникновения и строение Машины (а также общие положения философии и магического учения Гайсина и Берроуза), но и четко вознамерился создать ее во что бы то ни стало.
Машина Сновидений весьма проста, все компоненты для ее изготовления достать легко. Чертежи корпуса и подробный комментарий о том, как и сколько сделать прорезей, легко найти в сети, сразу в нескольких местах. Для корпуса потребуется лист плотной бумаги, достаточно большие куски которой продаются в любом магазине для художников – на вырезание придется потратить несколько часов. Основой для корпуса может послужить самый старый и раздолбанный проигрыватель пластинок, без колонок или игл – лишь бы движущаяся его часть была на ходу на правильной скорости (корпус изготавливается разный для скоростей 45 и 78) и достаточно широкой для корпуса стандартного размера. Источником света может послужить просто лампочка на свешивающемся проводе.
В общем, решение было принято. Какие, в конце концов, могли встать передо мной препятствия? Я прикинул и понял, что заданьице-то плевое, трудности могли бы возникнуть только с проигрывателем, да может еще с моими кривыми руками. Поэтому я нашел себе соратника, который, едва услышав мой рассказ о Машине, тоже загорелся инициативой и сообщил, что у него уже есть на примете проигрыватель, да и вырезать корпус не будет для него проблемой.
Этим соратником был Рома – один из самых необычных моих знакомых, с которым связаны самые странные и тяжелые воспоминания о проекте Машины Снов.
Я познакомился с ним через свою сестру Саву, которая была в совершенном восторге от диггера, сновидца и вдохновенного поехавшего, с которым немедленно захотела познакомить и меня. Рома производил впечатление очень доброго, мягкого и немного мечтательного юноши, но я почему-то решил, что он прошел в жизни через большое количество боли – доброта у него была не братская, а будто старческая, будто к детям, которые не испытывали того зла, которое испытывал он, и не должны были испытывать. При этом ни к занудству, ни к самомнению он был совершенно не склонен, как будто когда-то в одночасье состарилась только небольшая часть его души.
Однажды через пару недель после знакомства он неожиданно попросился ко мне переночевать – судя по путанному и сбивчивому рассказу, уезжая в путешествие, он оставил квартиру в пользование друзьям, которые привели еще друзей, которые привели еще друзей – и в результате территория теперь была занята кем-то чуть не скрывающимся от полиции…
Я узнал о нем всего за одну ночь гораздо больше, чем привык узнавать о людях. Не скрою, меня поразили шрамы на его теле, когда он простецки стянул футболку по пути в ванную. Описывать их подробно не буду, но на нем действительно с детства живого места не было, так что становилось понятно, откуда в его глазах спокойная старческая доброжелательность всему живому и не испытывающему боли…
В ту ночь мы говорили в основном про его кошмары (рисунки Ромы представлены в данной главе — ред. ) – они были совершенно сюрреалистичны, иррациональны. Он по-разному ощущал разные виды темноты – «теплую, человеческую», когда рядом кто-то был или когда темнота укрывала родное и безопасное место, и «тревожную, холодную», когда он был один или его что-то тревожило и мучило. И иногда он принимал из страшной темноты непрошеных гостей.
Главным его ночным ужасом было нечто, чему испугался от его рассказов и я: живой параллелепипед, просто геометрическая фигура, ведущая себя как агрессивное существо, притаившееся в «холодной» темноте и готовое выехать из нее на беспомощную жертву в любой удобный момент.
Или странная крыса с человеческим лицом, являвшаяся к нему в детстве, но, как он знал, все еще живая, да еще и растущая вместе с ним самим – по его представлениям она уже должна была быть размером с небольшую собаку – соответствующего рассказа Лавкрафта Рома не читал.
Но конечно самом главным его кошмаром был Чумной Город – ужас отнюдь не ночной, а постоянный и непреходящий. Рома рассказывал, что он является ему и во снах, и наступает иногда в действительности – страшное, сюрреалистическое место, извращенный город, населенный бездумными и жестокими существами, только с виду живыми, а внутри – давно мертвыми, от которых не скрыться нигде – и в котором идет постоянная борьба между ними, мертвецами, и живыми людьми. Одним из ключевых кошмаров этого Города для Ромы были летающие пятиэтажки, имеющие, наверное, ту же природу, что и живой параллелепипед.
Что водилось в этих пятиэтажках, чем они были, какие преследовали цели? Нет ответа. Мир постоянно шутил с Ромой какие-то странные шутки, то смешные, то печальные, то откровенно злые, так что мне показалось, что именно такой помощник мне и нужен – с его расшатанностью было бы легче расшатать ту твердолобую упорность, с которой мир сопротивлялся Гайсину, но, как мне казалось, не будет сопротивляться мне.
Ведь именно избавиться от устойчивости, «впустить мышей» непредсказуемости в уютный и затхлый мир призывали Берроуз и Гайсин – так кому же и помочь им в этом, как не человеку, и без того живущему днем и ночью у входа в метафизическую нору такой мыши, откуда с детства на него веет безумным сквозняком?
Сначала все у нас шло отлично – Рома достал прекрасный проигрыватель восьмидесятых, что ли, годов, сравнительно новый и исправно работающий, с большой ходовой частью. Откуда-то взялась и бумага, которую мы разлиновали и даже наполовину справились с работой по вырезанию корпуса – короче говоря, мы быстро сделали три четверти работы и оставалось только вырезать примерно половину корпуса и сделать или купить подвесную лампу. Первое взял на себя Рома, второе – я.
Мы расслабились. Нам казалось, что все получится быстро и легко, мы не заметили психических туч, которые сгустились над нашими головами – наступила холодная и очень темная московская зима.
Через какое-то время Роме стало плохо. Он погрузился в депрессию, выглядел при встречах все более печальным и запутавшимся, а проект на этом месте просто застрял. Я однажды навестил его в новом месте обитания, отвратительной, сказать честно, дыре, но не обратил внимания ни на бардак в комнате, ни на то, что он заговаривался и даже в моем присутствии начинал иногда фразы, обращенные к кому-то третьему, хотя мы были одни. Он показал мне корпус, за которым я пришел – он был смят и отверстия в нем были рваными, будто выгрызенными, а не вырезанными.
Я понял, что Рома пока что из проекта выбывает – как и выбываю я, правда, просто из-за занятости. Я думал продолжить, скажем, через месяц, когда зимняя хандра нас покинет и возникнут новые весенние силы.
Этого так никогда и не произошло.
Символом произошедшего стала та самая ручка на его двери – ее отвинтили и коллективно казнили в водах Москвы-реки. Это было не только время, когда умер Рома, но момент, когда светлые ожидания, легкомысленные проекты и безумные идеи, «светлые сны и чудесные миры» столкнулись с бетонным холодом неотменяемой.
гирлянды светятся как мириады маленьких жизней на фоне космической черноты
как забытый на склоне горы цветник
видимый только с неба.
в зеркале дальнего берега мне приснился свет.
маленький мальчик провел пальцем по морозному стеклу кухонного окна
и сказал «покажи, что такое жизнь».
смотри – синее, синее как восточный сапфир
темный свод глубины длиною в ночь
здесь, с тобой – голоса и память
натянуты нити до белого
все сердца, вся боль
сплетаются одной линией
зазвенел, протянулся полет
и так холодно
ослепительно яркая линия дышит, дрожит
как два призрачных поезда,
рвущиеся друг сквозь друга
в разные двери ночи.
остывают цвета
отцветает вес
гаснет смотрящее
растворяется в глубину насовсем
и так холодно, что кричишь ветрам
из последнего рта в сердце
а сквозняк вымывает звуки как пыль
последний крик это лучи
все, что остается в конце
– тепло.
Сны о волшебных машинах: рассвет
Мы должны штурмовать цитадели просвещения.
Все средства под рукой.
Потом зима наконец кончилась. Кончились непроглядные ночи, болезненные холода, кончились слезы, раны, которым не дано зажить никогда, перестали кровоточить постоянно. Мы просто жили, пытаясь смириться с потерей – но какие тогда могли быть Сновидения? Разве что сестре моей Рома однажды во сне написал вконтакте, что не знает, как ему теперь ТАМ спать…
И тогда, когда тьма почти рассеялась, но свету еще неоткуда было взяться, Рома стал напоминать мне о себе. Он появлялся всегда неожиданно, когда мысли мои были заняты чем-то совершенно иным; спокойно проходил мимо, бросая на меня спокойный взгляд или даже не глядя – а я останавливался, как вкопанный, очарованно следя за тем, как лицо мертвеца не слишком быстро превращается в совершенно незнакомое лицо случайного прохожего.
Он не выглядел ни угрожающим, ни возмущенным, ни даже печальным – просто спокойно напоминал, что у него оставалось, что закончить в этом мире. И единственным, кто мог ему помочь, был я…
Мне действительно стыдно за мою пассивность, но после первого раза я даже не понял, что именно мне нужно сделать. Когда я «случайно спутал прохожего с Ромой» во второй раз, мне уже стало не до шуток, и я начал искать способы понять, остались ли в прошлой комнате Ромы проигрыватель и недоделанная, а то и испорченная заготовка корпуса, а с третьего раза я уже полностью отрезвился и начал проект заново с нуля.
Очень сложно объяснить, в чем вообще была загвоздка во всем происходящем. Казалось бы – пять часов работы с линейкой, ножницами и бумагой, поставить на проигрыватель, подвесить лампочку – и вуаля, вот и вся Машинерия Сновидений… Никаких задержек. Никаких психических туч. Никаких смертей.
Но на практике все оказалась куда сложнее, и дело тут доходило действительно просто до фантастических а‑ля Стругацкие «За миллиард лет до конца света» совпадений.
Я отказался от задумки вырезать корпус вручную – знал, что сам аккуратно это сделать не смогу, а снова доверить все еще кому-то, у кого руки прямее, чем у меня, попросту не решился. Остановил свой выбор на плоттерных мастерских, в которых за небольшую цену обещали вырезать все что угодно на клейком пластике, а за чуть большую – на бумаге, да хоть на картоне.
Несколько таких мастерских располагались прямо по соседству с моей работой, так что я начал их обзванивать, пытаясь обо всем договориться. Нечего и говорить, что сразу же, как я узнал о такой полезной технологии, как плоттеры, начались майские праздники, так что на них я уехал из Москвы, как давно и планировал. На новом месте плоттеры тоже были, но были и более продвинутые технологии: мне даже предложили сразу изготовить корпус машины из пластика в виде пластикового цилиндра без швов, хоть и заломили безумную цену – но майские праздники кончились, о моем заказе почему-то забыли, и никто ничего не успел или не захотел сделать…
В Москву я вернулся в полном возмущении, но это пошло скорее на пользу делу – у меня появились новые помощники. Сестра, проникшаяся идеей завершить дела Ромы, помогла мне со специальными чертежами Машины, которые могли распознать плоттеры, а еще одна близкая знакомая Ксюша Гагай взяла на себя поиск самих мастерских.
Так работа пошла гораздо быстрее – и шла, и шла, и шла эта работа через один сломанный плоттер, через второй, через третий. Не знаю, довлеет ли над Машиной некое скрытое проклятие негативных совпадений, испытывает ли Машина Снов ненависть ко всем прочим машинам, приземленным и материалистичным, и разрушает их даже своими чертежами, или просто вся плоттерная индустрия безграмотна на корню, но только после третьего поломанного станка – третьего! – нам посоветовали резать корпус вообще на другом виде оборудования, а именно на станке фрезерном – на каких обычно режут дерево и металл.
Фрезерные станки – это оборудование огромное, тяжелое, трудозатратное, располагающееся обычно в промзоне – на окраине или за чертой города, в отличие от плоттеров, стоящих теперь в каждом рекламном издательстве. Думаю, логичны были мои надежды на такого промышленного гиганта, которому легко и лист металла раскромсать, не то что лист бумаги.
Но нет – первый же использованный нами фрезерный станок сломался. Не об бумагу лезвием, конечно – закоротило что-то в программном обеспечении, то ли чертежи наши поперек электронного горла стали, то ли синусоидные узоры Машины станок с ума свели – в общем, он был мертв.
Мне кажется, что человеку, ранее не встречавшемуся с такими «злонамеренными неслучайными случайностями», они покажутся притянутыми за уши, а количество плоттеров да фрезерных станков, скончавшихся на ровном месте – преумноженным. В конце концов, мне бы самому показалось именно так. К сожалению, неожиданные проблемы – первое, с чем стоит смириться любому, кто решится сделать не «визуальный наркотик», не «крутую арт-штуку, которой баловались Берроуз и Гайсин», а настоящую Машину Сновидений.
Потому что этот мир ее почему-то не любит. Как сказали бы сами Уильям и Брайон, Контроль ее просто не выносит. И он готов сломать любые начинания, связанные с попытками открыть в мире брешь, через которую можно «впустить мышей».
Так что многочисленные энергичные попытки пропихнуть в глотку реальности немного сертифицированного нажористого чуда просто ни к чему не приводили, проваливались одна за другой – все, что могло сломаться, ломалось, что могло потеряться – терялось. Машина просто не хотела с нами происходить!
Должен сказать, что этот тупик продолжался довольно долго и разрешился лишь некой странной разновидностью высшей милости. Случилось все весьма странно: я прочел «Здесь, чтобы уйти» Брайона Гайсина и неожиданно обнаружил себя в состоянии, близком к осеннему, когда я за ночь проглотил просто килотонны информации на эту тему. На этот раз все мое вдохновение было посвящено Гайсину лично – и очень скоро я понял, в чем была моя ошибка.
Можно сказать, что Машина Сновидений неподвластна Контролю, разрушает его, и поэтому невозможно привести ее в мир как таковую, используя личный Контроль, используя давление – ведь тогда Контроль это ты и есть. Необходимо влюбиться в Машину – а затем позволить ей произойти с тобой.
И действительно – далее все сложилось само собой. 18 июля я вдруг обнаружил, что второй фрезерный станок, наверное, надрываясь от напряжения, попытался вырезать два корпуса один за другим, и один за двойную цену все же выпилил – и вот я еду домой с ним в руках! Подвесную лампу я приготовил еще раньше и оставался лишь проигрыватель – как выяснилось, далеко не на каждом была скорость на 78 оборотов.
Окончательно все собралось 23 (Sic!) июля 2014 года. Вместе с заготовкой корпуса я пришел к знакомому, прекрасноликому Винальному Синносансу, который до того одолжил мне переносной чемоданчик «Юность-301», в котором не оказалось нужной скорости, а теперь доверил мне свой проигрыватель «Аккорд-201», на который мы и установили корпус.
Примерно в полдень мы запустили Машину – обладающий интересом к любым изменяющим сознание машинам, но одновременно немного трусящий перед этим самым «изменением сознания», друг мой отправился в трип, сжимая мои руки немного вспотевшими ладошками.
Сны о волшебных машинах: в коридорах радужного пожара Всегда
«Что такое судьба? Судьба предначертана, написана: Мектуб (Mektoub) означает: «это записано». Итак… если хочешь бросить вызов и изменить судьбу… режь слова. Заставь их сделать новый мир».
Брайон Гайсин Роберту Палмеру, Роллинг Стоун, май 1972.
И вот золотой молоточек светового сигнала ритмично стучится в твой мозг. Сначала не видишь ничего, кроме лампочки, пропечатывающейся даже сквозь веки, но потом она взрывается сияющим крестом – наверное, тем самым, который отмечал Гайсин! – и через какое-то мгновение ты понимаешь, что тебя втянуло в этот крест, за которым раскрылся вращающийся сразу в обе стороны вихрь мигающего сияния. Ты смотришь на него секунду, другую – он клонится в сторону, потом ныряет в другую, а затем взрывается, обрушиваясь на тебя ворохом плоскостей, неясных клубящихся структур и целых топографических пейзажей, будто ты оказался в нарезке из далеких планет, незнакомых, сделанных из звука и цвета, существ и нездешних звезд.
Так тебя и будет мотать из видения в видение, если ты не сделаешь осознанный выбор. Ты можешь взять себя в руки, сосредоточиться и успокоиться – и тогда ты вернешься в изначальный водоворот, представляющий не что иное, как твое собственное изначальное внутренне пространство.
Ты обнаружишь, что, сохраняя равновесие и молчание, ты будешь постоянно парить в центре водоворота, который примет вид постоянно сжимающейся-разжимающейся, вращающейся по часовой и против нее стрелки спирали разноцветного огня – желтого, коричневого, красного, черного, а иногда даже молниево-синего.
Когда твои мысли замедлятся, замедлится и его вращение, он станет гореть с меньшей яростью и меньше распадаться на разные цвета – и начнет нестись, как вагонетка по американским горкам, если ты начнешь суетиться. Стоит тебе стать яростнее – и в нем прибавится красного, стоит устать – коричневого. Возненавидь – он станет черным, задохнись в восторге – сияюще-золотым! Вспомни, вспомни себя – он станет синей и белой молнией.
И конечно, ты можешь сделать другой выбор – погрузиться в сны. Не задерживайся в коридоре, ныряй прямо в его стенку и несись навстречу задуманному: распознавай в неясных очертаниях и смазанных пятнах то, что за ними и скрывается – свою цель. Будь осторожен – из клубков дрожащего света могут народиться звенящие злобой серо-алые осы, коричневые слепни могут окружить тебя, врываясь один за другим прямо в точку смотрящего. Не дай им заполнить свой разум – направляйся прочь и делай свой выбор.
Помни, катапультироваться из этого чуда легко: просто открой глаза!
Если они у тебя еще останутся.
Дорогой читатель! Если ты обнаружил в тексте ошибку – то помоги нам её осознать и исправить, выделив её и нажав Ctrl+Enter.