а что это ты такой черноухий
Черноухий
В этот раз здорово повезло. На опущенных вниз тонких вкусных ветках поломанной медведем еще в октябре яблони чудом уцелел подквашенный первыми морозами, слегка сморщенный, кисло-сладкий плод. Давно заброшенная людьми деревня, еще недавно полностью укрытая первым снегом, теперь опять почернела и нахмурилась туманом поздней оттепели ноября.
И опустевшие улицы, и старый яблоневый сад раскинулись хоть и недалеко от леса, но на открытом месте, потому для дневки не годились. Тем более маскировочная летняя шуба уже сменилась на белоснежную зимнюю. Черными оставались только кончики ушей. Теперь «маскировка» предательски высвечивала на фоне полегшей рыжей травы.
Ближайший мелкорослый густой ельник отлично скрывал шубу, глушил пугающие звуки капели. Здесь было и сухо, и тепло. Чтобы согреться сырым и промозглым ноябрьским утром, лучше и уютней места не найдешь. Во рту еще оставалось приятное послевкусие яблока, и, на всякий случай быстро и часто нюхнув воздух, можно было задремать…
Сначала приснилась мать. Ее молоко было горячее, густое и даже слегка приторное… Но такое вкусное! За него приходилось бороться с братьями и сестрами, норовящими не только оттолкнуть от сосков, но и занять самое теплое место под мягким и нежным брюхом.
Часто мать куда-то уходила, оставляя в гайне нас одних. Поначалу мы жались друг к другу, стараясь занять местечко посередине. Но апрельское солнце разогревало и нас, и землю. Скоро мы уже вместе бегали, играли, пробовали на вкус и ростки сладковатого клевера, и горькое молоко желтого одуванчика. Какое это было счастливое время.
Иногда мать играла с нами в прятки — путала следы, бегая по одному месту туда-обратно, спрыгивала далеко в сторону и затаивалась. Первому нашедшему доставалось вдоволь, пока не появлялись остальные «охотники» до молока. А всего через две недели про него пришлось забыть совсем.
Однажды мать ушла, а по ее следу почти один за другим проскакали четверо взрослых зайцев. С тех пор она больше не приходила…
Пережитые опасности
Такой сладкий поначалу сон вдруг прервался на тревожном моменте. Подняв уши, Черноухийподвигал ими в разные стороны. Причем шевелил попеременно, оставляя то правое, то левое неподвижным. Немного просветлело, но сырой воздух по-прежнему выдавливал редкие капли с длинных свисавших веток. Уверившись в отсутствии опасности, заяц снова задремал.
Теперь сон стал тревожным, и приснилась лиса. Как тогда от нее убежал? Это было чудесное спасение! Хоть и лег в тот день как положено, носом на ветер, но лиса подошла сбоку, чуть сзади. Слава Богу, что уродился косым! Рыжая кралась так тихо, что ее шагов он не слышал. Разбудили то ли шестое чувство, то ли врожденная привычка периодически просыпаться.
Лису не услышал, и не унюхал, а вдруг увидел, не поворачивая головы, одним глазом. Хищница замерла совсем рядом в крадущейся позе всего в одном прыжке. Черноухий успел различить белый клык на черной морде, еле заметно дрожавший от напряжения огненный мех и эти страшные глаза! Они смотрели неподвижно, и зловещий отблеск слабого света сковал заячью душу…
Но сердце… билось тогда так, что казалось, слышит весь лес! И даже когда Черноухий присел перевести дух и послушать, нет ли погони, оно колотило и колотило, заглушая привычную тишину в ушах. И, только пробежав, уже не торопясь, еще с полкилометра, удалось наконец унять этот бешеный стук.
Осталась только дрожь во всем теле от пережитого ужаса. Но и она потихоньку улеглась, оставляя место для пространных размышлений о смысле жизни, удаче и собственной безопасности.
Заяц опять проснулся, повел ушами, размышляя: «Что-то сегодня так тревожно? Вроде все тихо… О чем это я? Ах, да, про ноги…».
Дальше в полудреме мысли неуправляемо потекли сами собой. …Впрочем, ноги умеют не только бегать. И это здорово! Как-то в зимнюю лунную ночь кормился в поле у опушки старого леса. Участок уже не пахали, и он начал зарастать пучками мелкого кустарника. Не сахар, конечно, но на безрыбье…
Полная луна освещала все поле и даже искрила поверхность пухлого глубокого снега. Замерзшие ветки не срезались, а отламывались и похрустывали. Тогда опять повезло. Прежде чем огромная сова вонзила когти в Черноухого, она заслонила собой луну, оставив на снегу движущуюся тень. Куда и от кого бежать — было непонятно.
Не оставалось ничего другого, как перевернуться на спину и быстро-быстро забить задними ногами. И вовремя. В следующую секунду эти удары пришлись во что-то мягкое и тяжелое. Полетели пух, перья, а ноги все колотили и колотили, и на их острейших сдвоенных когтях появилась кровь. Опешившая от такого неожиданного «приема» сова забила огромными крыльями, поднялась и, не решившись снова напасть, медленно и бесшумно поплыла к лесу…
Встречи с людьми
От вновь нахлынувшего чувства тревоги Черноухий опять проснулся и подумал: «Да, друзей-то у зайца в лесу нет… Куда податься? А почему меня зовут Черноухим-то? Ах, да, вспомнил, дело было так…».
После чудесного спасения от совы прошло недели две без особых приключений. Конечно, на ту опушку больше не бегал, пришлось поискать новое место кормежки. Приглянулся молодой осинник, что рос по краю языка большого оврага. Прямо к нему примыкал и густой ельник, изредка разбавленный тонкими березками. Тут и расположился после ночной жировки и даже начал засыпать, как вдруг…
С рассветом какие-то неясные, но до сих пор незнакомые звуки стали разноситься по лесу. Они явно рождались вдалеке, но не в одном месте, как бывает обычно, а сразу в нескольких. Заяц выбрался из-под елок, которые все глушили и тем самым не давали понять, что происходит. Звуки потихоньку усиливались, как бы приближаясь.
Выскочил на пригорок и сел столбиком, чтобы разобраться, что это и куда в случае чего бежать — на круг или прямиком. Со своего наблюдательного пункта заметил рыжую. Она явно торопилась умчаться.
Теперь уже можно было расслышать то оттуда, то отсюда протяжное «э-э-э-э», резко обрывающееся в конце. Ну, раз лиса убежала, то зайцу и подавно пора — и двинул через осинник не спеша, часто останавливаясь и прислушиваясь. Дальше через дорогу начинался большой лес. Нужно перескочить ее наискосок и во-о-он у того высокого пня посидеть. Послушать и подумать, что делать дальше…
— Эй, Черноухий, ты чего тут расселся? — вдруг засмеялся пень. — Сегодня не на тебя охота, давай дуй отсюда, пока цел!
Он скинул с плеча палку (это потом стало известно, что так выглядит страшное ружье) и, улыбаясь, погрозил зайцу. Это же надо было так опростоволоситься — сесть прямо в ноги охотнику! И как сразу-то не догадался: рядом с таким высоким пнем должно валяться и все дерево, а его там не было! От страха пришлось бежать и бежать, но очень далекие выстрелы за спиной погнали еще дальше.
«Надо же: Черноухий — это я? — думал косой. — Жаль осинника… Прозрачный, безопасный… Может, охотники уйдут и можно будет снова там кормиться. ».
Потихоньку опять сморил сон. Теперь вспомнились люди с ружьями. Их было двое. И пришли они со стороны жировки, тщательно вглядываясь в его, Черноухого, следы. Иногда охотники останавливались, приседали, что-то негромко обсуждали. Пороша прекратилась еще вечером, и теперь зайцами было натоптано так, что и не разобрать, ведь в этом осиннике кормилось немало ушастых.
Люди крутились, то приближались, то удалялись. Так происходило до тех пор, пока дневавшая неподалеку зайчиха не выдержала, вскочила и, поднимая клубы легкого снега, понеслась вдоль осинника. Четыре выстрела слились в один оглушающий грохот. Черноухий видел, как «соседка» на всем ходу споткнулась и замерла в неестественной позе. С радостными криками «Есть! Дошел!» люди бросились мимо него к зайчихе.
Он выдержал и не вскочил, а дождался, пока охотники окажутся к нему спиной, и тихо, скрываясь за елками, покинул лежку. А ведь, если бы не зайчиха, лежать бы сейчас в снегу ему, Черноухому! Выходит, она спасла его жизнь ценой своей! Эх, судьба, ничего не поделаешь!
В ожидании весны
Потом приснилась асфальтовая дорога. Зимой на ней появляется соль. В лесу ее не найдешь, а так хочется! Вот и приходится по ночам выбираться на трассу и лизать холодный асфальт. И почему соль сыплют на дорогу, а не в поле? Непонятно.
Вдруг среди темной ночи сразу стало светло — что-то огромное, урча, быстро приближалось, освещая себе путь двумя длинными лучами… Они ослепили. Черноухий отвернулся в темноту… и бежать. Ноги — наше все! Сейчас в канаву, и ищи-свищи ветра в поле!
Но не тут-то было! Попал между двух пучков света. Куда прыгать — не разберешь. С обеих сторон головы глаза ослепляются лучами и ничего не видят! Вот когда плохо быть косым! А чудище все ближе и ближе — не убежать! Если бы не изгиб дороги — так бы и пропал!
На повороте скатился прямо в овраг, в темноту, кубарем. Лучи повернули вместе с чудищем и пронеслись мимо, удаляясь и унося так неожиданно возникшую опасность! Вот так «посолился»!
Тревожный сон опять заставил проснуться. Солнце с трудом пробивалось сквозь низкое небо и от того было мутным. На него легко можно было смотреть, не щурясь. Иногда узкое облако делило его вдоль то пополам, то на треть или четверть. Зачем? Кому эти половинки? Скорей бы закончилась зима…
Дальше весна и стала сниться. Нет, не та, когда родился, а следующая, когда после всех перипетий, стужи и зимнего голода, наконец, появилась молодая, вкусная, свежая, зеленая трава! Вот это было раздолье!
А зайчихи! Они стали оставлять какой-то необъяснимо манящий чудесный запах! Пересечь такой след и остаться равнодушным было просто невозможно. Несся по нему Черноухий, забыв про еду и опасности. Иногда встречал конкурентов, с которыми отчаянно дрался за право обладания самкой, которая источала такой умопомрачительный запах!
Теперь косой понял, в чем дело, и перестал укорять свою мать, когда-то бросившую детей в двухнедельном возрасте. Сила природы — одновременно и страшная, и прекрасная!
Наконец-то сны стали сладкими и приятными! К полудню капель прекратилась совсем, слабый ветерок доносил обычные запахи приближающейся зимы. Теперь можно спать спокойно, не опасаясь пропустить какой-либо опасности…
С точки зрения человека
… Поохотиться на зайца еще раз, уже под конец ноября, мы с местным жителем Майоровым, обладателем хорошей гончей, решили две недели назад. Договорились так сразу после удачного поля. Тогда ранний снег в один день сделал весь лес сказочным. Казалось, что наступила ранняя зима и уже ничего в ближайшее время не растает.
Добытый в тот день беляк не успел перелинять. Светлым у него было только брюхо, а бока и спина еще оставались пего-коричневыми. На первом же круге заяц выскочил на Майорова и сел, остановленный хрустом заранее подложенной под ногу сухой ветки. Ну и охотник, молодец, не промахнулся по неподвижной цели.
Он, конечно, знал лес лучше меня, и схитрил, встав на малик повыше по ходу гона. Ну кому не хочется выстрелить? Но, надо отдать ему должное, зайца все равно отдал мне, сказав, что себе и на буднях еще добудет.
А через две недели, когда я опять туда приехал, весь снег растаял! Даже не верилось! Но факт был налицо — к концу ноября теплый ночной дождь начисто съел весь снег и в поле, и в лесу. Но делать нечего… раз приехал за почти 400 верст — надо охотиться!
Русака в тех местах Тверской области практически нет ввиду отсутствия паханых полей. То, что когда-то обрабатывалось, теперь зарастало мелколесьем. Пропал и русак. А вот беляк водится. Не так много, как хотелось бы, но имеется. Иногда выкатывает из «лосиных» загонов.
Как-то раз был смешной случай. Стою в маскировке «зимний лес». Отошел от дороги в чащу метра на три, чтобы и обзор не уменьшился, и с местностью получше «слиться». Охота началась давно, и до загонщиков метров 200 всего осталось.
И тут смотрю: не спеша так прыгает заяц. И прямо ко мне! Стою, не дергаюсь, охота-то на лося! Косой подбегает и садится прямо у ног! Сидит, «локаторами» вертит, слушает, далеко ли еще загонщики. Сам весь белый-белый, и только кончики ушей черные, как тушью нарисованные! Сидит, хоть руками хватай! Я не выдержал, рассмеялся, обозвал его Черноухим и погрозил ружьем. Как припустит.
Охотничья доля
В этот ноябрьский день была низкая облачность, с утра шел мелкий дождь, скорее даже водяная взвесь в почти полном безветрии опускалась и на одежду, и на деревья, скапливаясь и зависая крупными каплями на кончиках веток и иголок.
Мы протопали уже прилично, но безрезультатно и только к обеду вышли к Зранке — старой заброшенной деревне с яблоневым садом. Дома почти развалились, крыши зияли печальными просветами в остатках почерневшей от времени обрешетки. Через старый сад и небольшое поле прошли к опушке елового леса.
Подуставший гончак уже никуда не убегал, а тащился за хозяином, всем своим видом говоря: «Ну хватит уже, вы по всей округе зайцев пораспугали, чего зря ноги топтать? Вот и магаз в деревне щас закроется — не успеете! И я в пролете буду!». Майоров уже не приказывал, а скорее просил пса:
— Ну-ка давай, милый, поищи-ка здесь! Ведь где-то он должен быть!
Гончак нехотя сунулся в густой ельник — и вдруг как заголосит! И погнал! Песня!
— Ты давай бегом, в круг, по дороге и собаку слушай! — предложил напарник. — А я тут на опушке встану.
У меня, конечно, появилось подозрение, что Майоров опять схитрит, но рассуждать было некогда. Я помчался, на ходу проверяя наличие «трешки» в стволах. Наконец, встал в конце чистого примыкающего к дороге «языка» в лесу. Справа от меня были довольно редкие деревья, а слева — кусок трассы.
Гон шел в полную силу и уже начал заворачивать обратно, в сторону места лежки. Выстрел Майорова грохнул неожиданно, заставив меня насторожиться еще больше. Что там?
И вдруг я услышал топот! Как лошадиный! По дороге! Что за ерунда? Да это ж заяц! Несется, как угорелый, подхлестнутый майоровским выстрелом! Слышимость-то в сыром воздухе отличная! Адреналин впрыснут!
— Дооо-ше-ооол! — это я на радостях со всей силы ору Майорову, радуясь, как ребенок, одновременно и его неудаче, и своей Фортуне! Бог не мякишка, видит, на ком шишка!
Потом по выбитой и оставшейся на дороге шерсти увидел, что попал и первым выстрелом, но второй был более эффектным! Получше рассмотрел свой трофей. Если тот, прошлый, заяц был еще коричневым, то этот… совсем белым! А кончики ушей — как нарисованные тушью — совсем черные…
Сердце сжалось в комок, а удача старалась отогнать вдруг взявшиеся ниоткуда печальные мысли. Уж не старый ли это мой знакомый — Черноухий? «Да не, не может быть», — и «е-мое» еще долго боролись меж собой…
Такова уж доля охотника — пытаться примирить в себе противоположности: жестокость с нежностью, азарт со спокойствием, горячность поиска с терпеливостью ожидания. Эта загадочная двойственность сама по себе уникальна и с испокон веков тревожит умы и души, ни у кого так и не находя хоть сколько-нибудь вразумительного объяснения…
Сергей Максимов, г. Москва
Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов
А что это ты такой черноухий
Это было в юности. Из старинной одноствольной шомполки я выстрелил в чирка и, конечно же, промазал. Но с тех пор уже никогда не расстаюсь с ружьем.
Годы летели и летели. Жизнь почти прошла, я по ней — всегда скороходом, всегда работы по горло. Но мне не забыть первого выстрела из той старушки шомполки, перевязанной проволокой у колодки.
Сотни анкет заполнил за свою жизнь, отвечая на разные там вопросы. В каждой из них обязательно значилось: «Фамилия — Перегудов, имя и отчество — Тихон Иванович, пол — мужской, профессия — агроном, за границей не был»… Но ни в одной анкете не было вопросов: «Занимался ли охотой? С какого времени? И в каких местах?» А жаль. Ей-же-ей, тогда было бы видно человека насквозь, даже и по анкете.
Я, например, с первого выстрела охотился только на Тихой Ольхе, в тех самых камышах, где бороздили на долбленках мой отец, деды и прадеды. Но предки мои ничего не оставили после себя, кроме устных рассказов. Я же исписал десять тетрадей. И в них — все об охоте, о камышах, о Далеком, о Тихой Ольхе.
А какие у нас камыши! Таких камышей, как в Далеком, нигде нет. Да и речка хороша.
Сначала, прямо от села, широкий плес, потом купальня, и вдруг русло становится узким, в пять — десять метров, вода здесь быстрая, как в горной речке. Это место и называется Быстряк. Потом течение все медленнее и медленнее, вы подъезжаете под мост, что против кирпичного завода. Река все шире и шире, и наконец неожиданно открывается взору водная гладь полкилометра шириной — это и будет Сазанка.
Спокойна здесь Тихая Ольха. Камыши отражаются как в зеркале, высокой стеной: вверху камыши, внизу камыши. Заглушите моторчик, послушайте реку вечером и смотрите на воду. Месяц трепещет в ней, как большая серебряная плотва: то он дрожит, то бьется. Плеснет рыба, оставив круги. Они все шире и шире — так и кажется, вот-вот они зазвучат. А месяц, шалун, уже бросился в тот круг и притворяется себе, будто попался, запутался, — играет. Так охотники и говорят: «Месяц играет».
Осторожно, чтобы не спугнуть тишину, крякнет в камышах дикая утка, то ли подзывая утят, то ли собираясь отлететь на ночную кормежку… И больше ни звука, ни движения, ни вздоха. Одна за другой осыпаются в водную гладь звезды: появляются внизу и там остаются, вздрагивая от вечерней свежести, то пропадая, то блестками объявляясь вновь. И вдруг где-то далеко-далеко слышится тихая песня девчат, чуть тоскливая, плавная, широкая, как родные просторы… Слов не разобрать. И кажется, что поет река — тихая, спокойная… Хороша, очень хороша река Тихая Ольха!
А дальше вы едете совсем уже по другим местам, каждому из которых свое название. Перед челноком вдруг вырастает на средине реки забор из камыша, но он только для тех, кто не знает: это всего-навсего Перерост. Проскочите в прогалину — и откроется река, уже новая, совсем не похожая на то, что вы видели: причудливо извилистая, с омутами и неожиданными коленами. Потом вновь узкий проход, течение быстрее, и вдруг… водопад! Челнок прямо-таки ныряет мимо кривой ветлы. Здесь — ухо востро! Малейшая ошибка — и вы в воде. Это место называется Кайдан.
Потом река узкая, потом широкая. Вновь извилины и крутоверти — вы едете то вперед, то поворачиваете назад и снова на курс.
За Лещевом камышей уже больше. Километр за километром не увидите берега, кроме пятачков или больших кочек, — вода, вода и вода, а с обеих сторон камыши, камыши и камыши. И чем дальше, тем они выше и выше, в пять-шесть метров.
Но вот справа неожиданно прервалась стена камышей. Поворачиваете в затон, к лесу. Это и есть остров Далекое, окруженный водой с камышами, поросший разнолесьем, с вечной прохладной свежестью, с зелеными лужайками, тысячами соловьев, весной наполненный крупными, необычной красоты ландышами, подснежниками, фиалками, а к сроку — ежевикой, земляникой и разной благодатью земли.
Все озера, протоки, топи и необозримые пространства камышей — тоже все вместе называется Далекое. Это огромный массив, нетронутый пока, потому что сама природа устроила так, что человек не смог ее здесь испортить — не проедешь, не пройдешь. Не каждому доступны дебри Далекого. Все здесь стоит таким же, как и тысячу лет назад.
Нигде в мире нет такого места, как остров Далекое.
И я жду весны. Жду солнца.
И вот она снова пришла, весна! Каждый по-своему встречает ее. Булькают капли с крыш. Они торопливо и настойчиво вразнобой, как расстроенный пульс, отстукивают последние минуты жизни зимы: кажется, капают они не потому, что снег тает и расползается во все стороны, а сам старик снег тает оттого, что капли продолбили его рыхлое и уже немощное тело. Каждая капля спешит в ручей.
Неистово чирикают воробьи, размахивая полами пиджачков и наскакивая друг на друга задиристо и безрассудно, упоенные любовью и оглушенные ревностью, потерявшие всякий воробьиный облик в этой вакханалии. Еще недавно он, такой доверчивый и смирный попрошайка-воробышек, сидел на форточке при последней поземке и ныл: «Чик-чирик! Подайте Христа ради! Чик-чирик! На бедность и погорельцев — чик-чирик!» Теперь тот же самый воробьишка наскакивает на соперника, хотя у самого уже общипан хвост и изодрана прическа. Потом он, паршивец, отлупив врага, распушится, растолстеет и надрывается, орет благим матом как оглашенный и, кажется, вот-вот лопнет от спеси, от любви, от ревности, от неимоверного эгоизма. Надо же!
А воробьиха, которой будто и безразлично, что там у них, у мужчин, происходит, неожиданно для всей бесшабашной публики выбирает именно этого обтрепанного эгоиста — ласкает его, и жмется, и кокетничает, шельма. И тогда становится абсолютно ясно: раз уж воробьишка-пострел вообразил себя пупом земли — то весна пришла!
Серые вороны, у которых и сам бог не различит по одежде, кто из них она и кто он, как торговки на базаре, нахально обзывают друг друга разными непотребными вороньими словами. Топчутся у мусорного ящика и спорят — кто сильнее. Эти не дерутся, эти соперничают только в том, кто у кого кусок вырвет. Но вдруг одна из них, завладев лакомством, отлетает в сторону, где сидит другая ворона — поджарая, нервная, по-вороньи красивая, и отдает ей кусок. И та клюет. Понятно, он принес ей что-то такое несравнимо вкусное. Так началась любовь: улетели они вдвоем. Остальные же, переругавшись окончательно, поднялись вслед за теми счастливцами.
И ворона ищет счастья! Значит, весна пришла.
День знаний или новые приключения Красной Шапочки
День Знаний или
Новые приключения Красной Шапочки
Пролог
Сорока летает по Лесу и предупреждает всех о начале занятий в Школе.
Сорока. Вот и прошло, промчалось лето.
Пора за дело приниматься.
Решением Высокого Совета
Всем малышам: и зайцам, и ежам,
Всем без разбору – в Школу собираться.
Пусть первый день учёбы в Школе
Нам Солнышко своим теплом прощальным озарит.
Пусть этот день – Днём Мира станет.
Пусть в этот день враги забудут распри,
Пускай пожмут друг другу лапы.
Свет Знаний пусть сияет завтра утром,
Как Солнышко на небе голубом.
Всем завтра в Школу!
В Школу собирайтесь!
Вас Школа ждёт!
Ждёт завтра утром всех!
Сцена 1.
Домик Красной Шапочки. Мама готовит завтрак. Красная Шапочка просыпается.
Красная Шапочка. Доброе утро, мамочка!
Мама. Доброе утро, доченька, доброе утро Красная Шапочка.
Красная Шапочка. Как вкусно пахнет! Что у нас сегодня на завтрак?
Мама. Твоя любимая кашка.
Красная Шапочка (кушает.) Спасибо, мамочка! Очень вкусно! А можно тебя спросить?
Мама. Спроси, отвечу, если знаю.
Красная Шапочка. Скажи мне, мамочка, к чему сны людям сняться?
Мама. Вот не знаю! Быть может, это то, что с нами было, но мы – забыли, нам напоминают; а может быть – о будущем картины… тебе, наверное, приснилось что-то, раз ты меня об этом просишь рассказать?
Красная Шапочка. Ах, мамочка, сегодня мне приснилось –
Я в небе голубом с подружками носилась!
И вместе с нами Солнышко смеялось,
А я, как птичка, в небе кувыркалась.
Мама. Ну что за дочка у меня – всё ветер в голове,
Меж тем сегодня День Особый!
Красная Шапочка. День Особый? Что за День? Что-то я не знаю.
Мама. Ты уже большая стала, я тебя в Школу отправляю.
Красная Шапочка. А я с подружками хотела поиграть…
Мама. Подружки тоже в Школе будут.
Красная Шапочка. Ну если будут – я согласна!
Мама. Пойдёте в Школу через Лес!
Красная Шапочка. Ах, через Лес!
Мама. Но знай – в Лесу опасно!
Волчица там с волчатами живёт.
И если ты свернёшь с тропинки,
Она тебя с подружками сожрёт!
Красная Шапочка. Тогда я в Школу не пойду.
Мама. Что, испугалась? Ты не бойся,
Волчица на тропинку не выходит.
И если вы тропинкою пойдёте,
То в Школу очень быстро попадёте.
Звенит колокольчик.
Мама. Наверное, подружки за тобой.
Иди скорее дверь открой.
Подружки. Здравствуй, Красная Шапочка.
Красная Шапочка. Здравствуйте, девочки!
Мари. Ты в школу готова?
Ирэн. Пора нам идти.
Красная Шапочка. Конечно готова.
Мама. Здравствуйте, девочки. Поздравляю вас с первым учебным днём! Пусть этот день запомнится вам на всю жизнь!
Мари. Мы постараемся запомнить.
Ирэн. А вырастем и будем вспоминать, как начинали мы учиться. Как там должно быть интересно в Школе!
Красная Шапочка. Тогда скорее в путь.
Мама. Идите, девочки, счастливой вам дороги. А после Школы быстренько домой – мы чай устроим с пирожками.
Красная Шапочка. Чай с пирожками! Это я люблю.
Подружки. Мы тоже любим.
Мама. Вот и хорошо. Я жду вас.
Красная Шапочка. Мамочка, до встречи!
Подружки. До встречи, госпожа Элизабет!
Мама. До встречи, девочки! Учитесь.
Пусть Школа для вас любимым домом станет
И Знания, полученные в Школе,
Пускай откроют вам дорогу в Новый Мир.
Красная Шапочка с подружками уходят.
Сцена 4.
Лесная Школа. Сова ждёт прихода учеников.
Сова. Тайный свет заветных Знаний
Я несу ученикам.
За горами, за лесами, за бездонными морями
В мире есть заветный храм.
Все науки я постигла,
Что известны на Земле.
Звуки, запахи и числа –
Всё теперь подвластно мне.
Сцена 6.
Красная Шапочка осталась одна. Она ищет тропинку. Волчица наблюдает за ней из-за дерева.
Красная Шапочка. Кажется, я заблудилась. Как теперь найти тропинку? Неизвестно. Интересно, а в Школе учат, как выбраться из Дремучего леса? Наверное, учат, но теперь уж я никогда не научусь. Погибну здесь в Лесу от зубов страшной Волчицы, как погибла моя дорогая Ирэн.
Волчица. Кто это меня страшной обзывает, даже не познакомившись?
Красная Шапочка. Ой! Ну, вот и настал мой смертный час. Госпожа Волчица, не ешьте меня, пожалуйста, я больше не буду ходить в ваш Лес.
Волчица. Да кто тебе сказал, что я тебя есть собираюсь?
Красная Шапочка. А где же Ирэн? Где же она?
Волчица. Сидит и ждёт тебя. Вы так быстро убежали, что я даже не успела с вами познакомиться. А Ирэн, твоя подружка, очень хорошая девочка. Такая… умненькая. Мы с ней только что пили родниковую воду и беседовали о тебе Красная Шапочка. Ирэн очень тебя любит. Ей очень понравилось в моём логове, и она очень сожалела, что вы убежали, и послал меня поймать… то есть найти вас и привести к ней.
Красная Шапочка. Значит, Ирэн жива и здорова?
Волчица. Конечно, чего ей сделается? Пойдём, я отведу тебя к ней.
Красная Шапочка. Это далеко?
Волчица. Да совсем рядом. Погостите у меня немного. Отдохнёте, да и пойдёте в свою школу. Тебе ведь хочется в школу?
Красная Шапочка. Теперь очень хочется.
Волчица. Вот и хорошо. Пойдём, пойдём, Красная Шапочка.
Уходят.
Сцена 7.
Чаща леса. Выбегают Заяц и Ёжик.
Зайчик. Вон, вон они пошли. Волчица повела Красную Шапочку в своё логово.
Ёжик. Опоздали. А где же её подружки? Неужели Волчица уже их съела?
Зайчик. Нужно быстрее бежать.
Ёжик. Куда?
Зайчик. Куда угодно, только подальше от сюда.
Ёжик. И что?
Зайчик. А потом нужно кричать.
Ёжик. Зачем?
Зайчик. Чтобы все знали!
Ёжик. Да погоди ты. Мы сами ещё ничего незнаем.
Зайчик. Как это не знаем? Волчица съела подружек Красной Шапочки – раз. (Появляется Мари и слушает их разговор.) А теперь повела Красную Шапочку в своё логово, чтобы тоже её съесть.
Ёжик. Но ведь сегодня День Перемирия.
Зайчик. О, ты не знаешь Волчицу. Она не разу не подчинялась Законам Леса.
Ёжик. Значит, ты думаешь, что Волчица уже съела подружек?
Зайчик. Конечно!
Ёжик. Значит, ты не читал сказку про Красную Шапочку.
Зайчик. Нет, не читал, а что?
Ёжик. Как что? Сначала Волчица должна съесть Бабушку Красной Шапочки, потом саму Красную Шапочку, а уж потом всех остальных!
Зайчик. А ты думаешь, Волчица читала эту сказку? Я же тебе сказал, что она законов не соблюдает. Побежали!
Мари (выходит.) Здравствуйте!
Ёжик и Зайчик. Здравствуйте!
Мари. Какие вы страшные вещи говорите. Я – Мари, подружка Красной Шапочки.
Зайчик. Значит, вас Волчица не съела?
Мари. Нет. Как только мы её увидели – мы сразу убежали.
Ёжик. Кто это – мы?
Мари. Я и Красная Шапочка, а вот что случилось с Ирэн, я не знаю.
Зайчик. Боюсь, что Ирэн уже нет.
Мари. Не может быть!
Ёжик. И Красной Шапочке грозит та же участь. Волчица повела её в логово.
Мари. Так что же мы стоим? Надо спасать Красную Шапочку.
Зайчик. Я же говорил – надо бежать, надо кричать!
Ёжик. Криком ей не поможешь.
Мари. Но что же делать?
Ёжик. Надо бежать в Лесную Школу к Сове – только она нам может помочь. Она же колдовать умеет.
Зайчик. Правильно! Побежали!
Мари. Побежали.
Убегают.
Сцена 8.
Домик Бабушки красной Шапочки. Сова и Сорока подлетают к домику.
Сорока. Так и сказала?
Сова. Да, так и сказала – Волчата, говорит, мои и я сама научу их чему следует. Нечего, говорит, им делать в вашей школе.
Сорока. Ох, Волчица, ох, дождётся она – вызовут её на Совет и шишками закидают.
Сова. Боюсь, что так и случится. Волчат только жалко – маленькие ещё – ничего не понимают. Им обязательно нужно в Школу.
Бабушка (выходит из домика.) Здравствуйте, госпожа Сова, а я слышу – кто-то разговаривает – думала, мои ученики наконец-то пришли, а это – вы!
Сорока. Здравствуйте, госпожа Эльза, тут такое творится! Волчата у вас?
Бабушка. Нету, были, но убежали. И мне показалось, что они как-то странно себя вели.
Сова. Ничего странного нет – это их Волчица прислала, чтобы они ваше внимание отвлекли.
Сорока. А сама она в это время Красную Шапочку и её подружек куда-то заманила.
Сова. Наверное, что-то нехорошее задумала.
Бабушка. Чуяло моё сердце! Что же делать-то, госпожа Сова?!
Сова. Совет надо собирать и как можно быстрее.
Сорока. Я полечу по лесу – зверей собирать.
Сова. Вы, госпожа Эльза, бегите к матушке Красной Шапочки, она тоже должна быть на Совете, а я полечу к Волчице и передам ей приглашение на Совет.
Сорока. Полетели, полетели – сейчас всё зависит от нас.
Сова. До встречи на Совете, госпожа Эльза.
Улетают.
Бабушка. Как же я сразу не догадалась? Ну, Волчица – сразу видно, что в Школе не училась. Никаких законов не признаёт и думает, что останется безнаказанной. Надо её проучит!
Убегает.
Сцена 9.
У Кривой берёзы. Волчица с Волчатами празднуют победу. Чернобрюх в красной шапочке, Черноух в шляпке Ирэн.
Волчата. Мы с мамашей вчетвером
Смело по Лесу идём.
Не боимся мы людей противных!
Волчица. Пусть с сегодняшнего дня
Все боятся, как огня,
Моих маленьких волчат и хитрых.
Белобрыс перестаёт танцевать и садится в сторонке.
Волчица. Белобрыс, ты чего не радуешься? Может ты обиделся, что тебе шляпки не досталось? Чернобрюх, дай ему красную шапку примерить.
Чернобрюх надевает красную шапочку на Белобрыса. Белобрыс снимает её.
Белобрыс. Не нужна мне ваша шапка! И вообще, мне всё это не нравится.
Черноух. Ты чего, Белобрыс, опять получить хочешь? Мама, он ещё в школе выступать начал.
Чернобрюх. Мы ему тогда наподдали – он и успокоился, а теперь опять начал.
Волчица. Смотри, Белобрыс, я терплю-терплю твои выходки, но и моё терпение лопнуть может.
Белобрыс. Давайте отпустим девочек.
Волчица. Рано ещё, пусть посидят немного, страху наберутся.
Чернобрюх. А можно я побегу и скажу им, что мы их скоро съедим? Вот визгу-то будет.
Волчица. Это ни к чему – лишнего шума тоже подымать не надо. Мало ли что!
Черноух. Но мы победили! Кого нам теперь бояться?
Волчица. Победили, победили, только осторожность никогда не помешает – зарубите это себе на носу.
Белобрыс. А я всё-таки пойду и отпущу их – посидели и хватит.
Волчица. Ну что ты заладил – отпущу-отпущу. Я сказала – рано, значит – рано. А ну-ка стой, стой тебе говорят! (Белобрыс убегает.) Ну что вы стоите? Бегите быстрее, догоните, да задайте ему трёпку, чтобы на век запомнил.
Влетает Сова.
Сова. Стойте, волчата! И ты, Волчица, стой и не двигайся! Ты нарушила закон Леса, и будешь держать ответ перед Советом.
Волчица. Ничего я не нарушала. Я не боюсь вашего Совета.
Сова. Виновна ты иль нет – сегодня же решит Совет.
Волчица. А я не собираюсь ждать Совета. За мной, волчата!
Появляются все остальные звери. Они окружают Волчицу с волчатами. Подходят также Мама с Бабушкой.
Сова. Вот и собрался весь Совет, и ты должна держать ответ.
Ответь на первый из вопросов: куда девались девочки в Лесу в день перемирья?
Волчица. Да никуда они не девались. Они в гостях. Я в гости пригласила их. Они ведь заблудились, и я решила им помочь. Они устали так, бедняжки. Я отвела их в собственную нору. Они там отдыхают. Вот.
Ёжик. Всё врёт она.
Зайчик. Она их заманила!
Ёжик. И заперла в норе. Они от страха плачут там.
Сова. Послушайте, Сорока, слетайте быстренько к норе и девочек нам быстро приведите.
Белобрюх (появляется с двумя заплканными девочками.) Не надо никуда летать.
Сова (Волчице.) Ну, что теперь ты скажешь в оправданье? Мочишь? Тогда пускай Совет решает – что делать нам с преступницей Закона. Все шишки приготовили свои?
Все. Да, шишки есть.
Сова. Тогда бросайте, коли виновною Волчицу признаёте, а если нет – то шишки берегите при себе.
Все размахиваются.
Волчица. Постойте, не бросайте! Я признаю себя виновной! И слово вам даю, что никогда я больше не нарушу Закона Леса. Очень вас прошу! Поверьте, я вас умоляю! Не надо шишек!
Все замирают и смотрят на Сову.
Сова. Поверить слову мы готовы, но надо как-то наказать её за преступленье.
Бабушка. Я думаю, что лучшим наказаньем ей будет – обученье в Школе! Она Закон наш нарушает потому, что попросту его не знает. А в Школе мы её научим – как по Закону жить и только добрые дела творить.
Сова. Вы все согласны?
Все. Да, конечно.
Белобрыс. Мы с мамой на одном пеньке учиться станем.
Сова. А ты Волчица?
Волчица. Я согласна.
Сова. Вот и прекрасно! Тогда я вам должна сказать, что Школа отныне будет общей. Пусть с детства мы друг к другу привыкаем. Пусть девочки подружатся с Ежом и Зайчиком.
Мари. Да мы уж подружились.
Зайчик. Это точно.
Сова. Вот и молодцы!
Красная Шапочка. А мы уже с волчёнком подружились. Он из норы нас спас!
Сова. Вот и молодец!
Бабушка. Я сердце доброе в нём сразу распознала.
Сова. А нам мечтать осталось, чтоб все такими стали, как Белобрыс! Теперь домой пора всем отправляться, а завтра – в Школу! Мы вас будем ждать!
Бабушка. Да встречи, дети!
Конец. 26.08.96