а я так погулять вышел высоцкий
«Горбатый. Я сказал: Горбатый!» 40 цитат из главного телефильма о милиции
Фото: кадр из фильма «Место встречи изменить нельзя». Режиссер Станислав Говорухин. Сценарист Аркадий Вайнер, Георгий Вайнер
10 мая, ровно 40 лет назад, в Одессе начались съемки фильма Станислава Говорухина «Место встречи изменить нельзя», который считается самой известной картиной советского кинематографа о трудовых буднях МУРа. Реплики главных героев моментально разлетелись на цитаты, а Жеглов и Шарапов стали народными героями, олицетворением справедливости.
Редакция портала Москва 24 собрала самые яркие и точные фразы из фильма – почти на все случаи жизни.
Этот фильм о работе Московского уголовного розыска в послевоенные годы снят Одесской киностудией. Премьерный показ состоялся по Первой программе Центрального телевидения СССР в течение пяти дней – с 11 по 16 ноября 1979 года.
Глеб Жеглов
Фото: кадр из фильма «Место встречи изменить нельзя». Режиссер Станислав Говорухин. Сценарист Аркадий Вайнер, Георгий Вайнер
– Ну-с, дорогие граждане уголовнички, приступим к делу!
– Это только ты один умный, а я так – погулять вышел.
– Что за шум, а драки нет?!
– Здесь МУР, а не институт благородных девиц!
– Вор должен сидеть в тюрьме! Я сказал!
– Кому повезет, у того и петух снесет, и такая птица, как ты, у меня тоже нестись будет!
– Теперь Горбатый! Я сказал: Горбатый!
– Правопорядок в стране определяется не наличием воров, а умением властей их обезвреживать.
– Ну и рожа у тебя, Володя! Ох и рожа! Смотреть страшно.
В 1987 году Владимиру Высоцкому была посмертно присуждена Государственная премия СССР за создание образа капитана Жеглова и авторское исполнение песен.
Володя Шарапов
Фото: кадр из фильма «Место встречи изменить нельзя». Режиссер Станислав Говорухин. Сценарист Аркадий Вайнер, Георгий Вайнер
– Ну, граждане дорогие, ну, товарищи мазурики!
– Самое дорогое на свете – глупость, потому что за нее дороже всего приходится платить.
– Если закон один раз подмять, потом другой раз, потом им начинать дырки в следствии затыкать, как нам с тобой будет угодно, то это уже не закон будет, а кистень.
– Коты от удовольствия крутят хвостами. Это, правда, не значит, что, если им крутить хвосты, они получат удовольствие.
– Что у вас с лицом?
– В «Астории» поужинал.
– Мне! Сберкнижку – мне. Она мне сердце согреет, когда в подвал вместе полезем.
– Паскудный вы народ, бабы! Там твой мужик на нарах парится, а ты пять кусков зажала, жизнь его под корень рубишь.
– Папаш, можно я поем малость. После казенных харчей на твое изобилие смотреть больно.
– Ну покедова, бабанька. Покедова…
– …Но поиск ведете в правильном направлении.
Кроме того, под его режиссурой были сняты сцены опознания Фокса и освобождения Груздева.
Манька-Облигация
Фото: кадр из фильма «Место встречи изменить нельзя». Режиссер Станислав Говорухин. Сценарист Аркадий Вайнер, Георгий Вайнер
– О-блигация или А-блигация?
– О-блигация. Чего? Какая облигация?
– «Я, Манька-Облигация. «
– Да ты что, с ума сошла?!
– А угостите даму спичкой, гражданин начальник.
– Консерваторию кончить не дают!
– А ты меня не совести и не агитируй.
– Ты токо скажи, я ж тебе всю жизнь верная буду. Ты парень хоть куда.
Горбатый
Фото: кадр из фильма «Место встречи изменить нельзя». Режиссер Станислав Говорухин. Сценарист Аркадий Вайнер, Георгий Вайнер
– Ну что будем делать, господа хорошие?
– Выпьем, закусим, о делах наших скорбных покалякаем.
– Бабу не проведешь, она сердцем видит.
– Есть у нас сомнение, что ты, мил-человек, стукачок!
– За твое здоровье пить глупо – оно ведь тебе больше не понадобится, здоровье хорошее…
– А мусорка своего отдашь нам на съедение?
– Дорисковался, гаденыш! Говорил я ему, говорил: кабаки и бабы доведут до цугундера!
– А пусть он сам за вас похлопочет, а мы рассмотрим.
– Володенька, я ведь тебя зубами загрызу! Слышишь, Володенька?
– Черт с вами, банкуйте!
Кирпич
Фото: кадр из фильма «Место встречи изменить нельзя». Режиссер Станислав Говорухин. Сценарист Аркадий Вайнер, Георгий Вайнер
– Чтоб я себе с пола срок поднял?
– Товарищи, что ж это делается, фронтовику руки крутят!
– По замазкам вроде бы фраер, но не фраер, это точно. Ему человека подрезать, что тебе высморкаться.
– Я не курю, ты же знаешь, но в камере пригодится.
– Кошелек у гражданки украл!
– Украл!
– Кофелек… Какой кофелек? На, обысси!
Все права на материалы, находящиеся на сайте m24.ru, охраняются в соответствии с законодательством РФ, в том числе об авторском праве и смежных правах. При любом использовании материалов сайта ссылка на m24.ru обязательна. Редакция не несет ответственности за информацию и мнения, высказанные в комментариях читателей и новостных материалах, составленных на основе сообщений читателей.
СМИ сетевое издание «Городской информационный канал m24.ru» зарегистрировано в Федеральной службе по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций. Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-53981 от 30 апреля 2013 г.
Средство массовой информации сетевое издание «Городской информационный канал m24.ru» создано при финансовой поддержке Департамента средств массовой информации и рекламы г. Москвы. (С) АО «Москва Медиа».
Информация о погоде предоставлена Центром «ФОБОС». Информация о курсах валют предоставлена Центральным банком Российской Федерации. Информация о пробках предоставлена ООО «Яндекс.Пробки».
«Поэты ходят пятками по лезвию ножа»
Впервые будущий поэт взял в руку гитару в три года. Ее давала маленькому Вове подруга матери, чтобы занять сорванца. Это была любовь с первого взгляда. Фото: РИА Новости.
ПРИХОДИЛОСЬ «ПРОБИВАТЬ» НА РОЛИ
И руководители сами замахали руками: «Нет-нет, лучше Высоцкий!»
Впрочем, это случалось не всегда. Один звонок «сверху» решал судьбу многих известных фильмов… Так, песня «Кони привередливые» была написаны специально для «Земли Санникова», но в ленте она не прозвучала.
Марина Влади была тогда уже популярна и в Союзе, и в Европе. «Золото» Канн за лучшую женскую роль в «Королеве пчел» Марко Феррери и еще букет призов. В 1966 году с сестрами Одиль Версуа и Элен Валье записала в Париже пластинку с русскими народными композициями.
И еще сотни невероятно пронзительных и искренних строк.
В ДОЛГАХ КАК В ШЕЛКАХ
В Советском Союзе видным актерам давали квартиры. Владимир Семенович «горбатился» на собственный угол в Москве сам. Он не знал компромиссов ни в дружбе, ни в любви. Привык жить широко. Любил автомобили, обожал скорость. Около десятка иномарок, в основном BMW и Mercedes, почти все автомобили разбиты в авариях. Умер Высоцкий в огромных долгах. Часть из них после его смерти заплатил Иосиф Кобзон, мол, «чтобы вопросов к Володе не возникало».
Несмотря на народную любовь власти признали Высоцкого лауреатом Госпремии спустя… семь лет после смерти. Но для большинства
он так и остался неразгаданной тайной.
ДОСЬЕ «СВ»
СТРОКИ
Я не люблю, когда наполовину
Или когда прервали разговор.
Я не люблю, когда стреляют в спину,
Я также против выстрелов в упор.
Я ненавижу сплетни в виде версий,
Червей сомненья, почестей иглу,
Или когда все время против шерсти,
Или когда железом по стеклу.
Я не люблю уверенности сытой,
Уж лучше пусть откажут тормоза!
Досадно мне, что слово «честь» забыто
И что в чести наветы за глаза.
Когда я вижу сломанные крылья,
Нет жалости во мне, и неспроста:
Я не люблю насилья и бессилья,
Вот только жаль распятого Христа.
Я не люблю себя, когда я трушу,
Досадно мне, когда невинных бьют,
Я не люблю, когда мне лезут в душу,
Тем более, когда в нее плюют.
1969.
ПРЯМАЯ РЕЧЬ
Лариса ЛУЖИНА, киноактриса: Песню про Париж он мне посвятил, а не Марине Влади
Мы познакомились с Володей еще до съемок. Он дружил с моим мужем Алексеем Чардыниным. Бывал у нас во вгиковском общежитии на ВДНХ. На четвертом этаже была комната, где мы собирались, пели песни. Приезжали Магомаев, Окуджава. Бывал и Володечка. Жалко, не любил, чтобы его записывали.
Фото: Иван Вислов
Однажды во время съемок «Вертикали» Володя говорит: «Послушай, я тебе песню написал». Спел «Куда мне до нее, она была в Париже…». Мне тогда она не очень понравилась. Даже немножко обидела. Но что поделать? Я в то время никому об этом не рассказывала. Уже позже на одном из юбилеев фильма кто-то спросил Говорухина: на самом ли деле та песня посвящена Марине Владе. Он ответил: «Это не Марине, а нашей Лариске Лужиной он песню посвятил!» Это был 1966 год. А Володя с Мариной познакомились в 1968-м. Он знал ее как актрису, может быть, даже был влюблен в ее образ на экране, но личной встречи еще не было.
Дмитрий АСТРАХАН, режиссер: Рэперам не мешало бы Высоцкого послушать
Высоцкий отразил эпоху, как Окуджава, Галич, Визбор. Конечно, его не крутят нон-стоп по радио, как популярных рэперов. Хотя некоторым из них не мешало бы послушать Высоцкого.
Фото: Экспресс газета Москва
Фильм «Высоцкий. Спасибо, что живой» открыл для меня массу волнительных мгновений, связанных с актерской профессией. Рад, что сыграл в нем. Образ Леонида хорошо прописали. За это я благодарен сценаристу Никите Высоцкому. Я некоторые сцены отстаивал: «Дайте мне крупный план!» Требовал у режиссера, когда понимал, что зритель должен заплакать именно в этот момент.
Вот это да
Вот это да, вот это да!
Сквозь мрак и вечность-решето,
Из зала Страшного суда
Явилось то — не знаю что.
Играйте туш!
Быть может, он —
Умерший муж
Несчастных жен,
Больных детей
Больной отец,
Благих вестей
Шальной гонец.
Вот это да, вот это да!
Спустился к нам — не знаем кто, —
Как снег на голову суда,
Упал тайком, инкогнито!
Но кто же он?
Хитрец и лгун?
Или — шпион,
Или колдун?
Каких дворцов
Он господин,
Каких отцов
Заблудший сын?
Вот это да, вот это да!
И я спросил, как он рискнул, —
Из ниоткуда в никуда
Перешагнул, перешагнул?
Он мне: «Внемли!»
И я внимал,
Что он с Земли
Вчера сбежал,
Решил: «Нырну
Я в гладь и тишь!»
Но в тишину
Без денег — шиш!
Мол, прошмыгну
Как мышь, как вошь,
Но в тишину
Не прошмыгнешь!
Итак, оттуда
Он удрал,
Его Иуда
Обыграл —
И в «тридцать три»,
И в «сто одно».
Смотри, смотри!
Он видел дно,
Он видел ад,
Но сделал он
Свой шаг назад —
И воскрешен!
Владыка тьмы
Его отверг,
Но примем мы —
Он человек!
Душ не губил
Сей славный муж,
Самоубий-
ство — просто чушь,
Хоть это де-
шево и враз —
Не проведешь
Его и нас!
Он рассудил,
Что Вечность — хлам,
И запылил
На свалку к нам.
Он даже спьяну
Не дурил,
Марихуану
Не курил,
И мы хотим
Отдать концы,
Мы бегством мстим,
Мы — беглецы!
Через десять лет
Ещё бы не бояться мне полётов,
Когда начальник мой Е.Б. Изотов,
Жалея вроде, колет, как игла:
«Эх! — говорит. — Бедняга!
У них и то в Чикаго
Три дня назад авария была».
Хотя бы сплюнул: всё же люди — братья,
И мы вдвоём, и не под кумачом…
Но знает, чёрт, и так для предприятья
Я — хоть куда, хоть как и хоть на чём.
Мне не страшно, я — навеселе,
Чтоб по трапу пройти, не моргнув,
Тренируюсь, уже на земле
Туго-натуго пояс стянув.
Но, слава богу, я не вылетаю —
В аэропорте время коротаю
Ещё с одним, таким же, — побратим!
Мы пьём седьмую за день
За то, что все мы сядем,
И, может быть, — туда, куда летим.
Пусть в ресторане не дают навынос,
Там радио молчит, там благодать —
Вбежит швейцар и рявкнет: «Кто на Вильнюс!
Спокойно продолжайте выпивать!»
У автомата — в нём ума палата —
Стою я, улыбаюсь глуповато.
Он мне такое выдал, автомат.
Невероятно: в Ейске
Почти по-европейски —
Свобода слова, если это мат.
Мой умный друг к полудню стал ломаться,
Уже наряд милиции зовут —
Он гнул винты у ИЛа-18
И требовал немедля парашют.
Я приятеля стал вразумлять:
«Паша! Пашенька! Паша! Пашут!
Если нам по чуть-чуть добавлять,
Так на кой-тебе шут парашют!»
Мы от его рассказа обалдели.
А здесь всё переносят, и не зря,
Все рейсы за последние недели
Уже на тридцать третье декабря.
Я напрасно верчусь на пупе,
Я напрасно волнуюсь вообще:
Если в воздухе будет ЧП —
Приземлюсь на китайском плаще.
Но, смутно беспокойство ощущая,
Припоминаю: вышел без плаща я!
Ну что ж ты натворила, Кать, а Кать!
Вот только две соседки
С едой всучили сетки…
А сетки воздух будут пропускать!
…Прослушал объявление! но я бы
Уже не встал — теперь не подымай.
Вдруг слышу: «Пассажиры за ноябрь!
Ваш вылет переносится на май».
Зря я дёргаюсь: Ейск не Бейрут —
Пассажиры спокойней ягнят,
Террористов на рейс не берут,
Неполадки к весне устранят.
Считайте меня полным идиотом,
Но я б и там летал Аэрофлотом!
У них — гуд бай — и в небо, хошь не хошь.
А здесь — сиди и грейся:
Всегда задержка рейса,
Хоть день, а всё же лишний проживёшь.
Мы взяли пунш и кожу индюка — бр-р!
Теперь снуём до ветру в темноту:
Удобства — во дворе, хотя декабрь
И Новый год летит себе на ТУ.
Друг мой честью клянётся спьяна,
Что он всех, если надо, сместит.
«Как же так? — говорит. — Вся страна
Никогда никуда не летит!»
А в это время гдей-то в Красноярске,
На кафеле рассевшись по-татарски,
О промедленье вовсе не скорбя,
Проводит сутки третьи
С шампанским в туалете
Сам Новый год — и пьёт сам за себя.
Помешивая воблою в бокале,
Чтоб вышел газ — от газа он блюёт, —
Сидит себе на аэровокзале
И ждёт, когда наступит новый год.
Но в Хабаровске рейс отменён,
Там надёжно застрял самолёт…
Потому-то и новых времён
В нашем городе не настаёт.
Песня самолёта-истребителя
Я — «Як»,
Истребитель,
Мотор мой звенит.
Небо — моя обитель.
Но тот, который во мне сидит,
Считает, что он — истребитель.
В прошлом бою мною «Юнкерс» сбит, —
Я сделал с ним, что хотел.
Но тот, который во мне сидит,
Изрядно мне надоел.
Я в прошлом бою навылет прошит,
Меня механик заштопал,
Но тот, который во мне сидит,
Опять заставляет: в штопор.
Вот сзади заходит ко мне «Мессершмидт».
Уйду — я устал от ран.
Но тот, который во мне сидит,
Я вижу, решил на таран!
Я — главный. А сзади, ну чтоб я сгорел!
Где же он, мой ведомый?!
Вот от задымился, кивнул и запел:
«Ми-и-и-р вашему дому!»
И тот, который в моем черепке,
Остался один — и влип.
Меня в заблуждение он ввел и в пике —
Прямо из мертвой петли.
Он рвет на себя — и нагрузки вдвойне.
Эх, тоже мне летчик — АС.
Но снова приходится слушаться мне,
Но это в последний раз.
Я больше не буду покорным, клянусь,
Уж лучше лежать в земле.
Ну что ж он, не слышит, как бесится пульс,
Бензин — моя кровь — на нуле.
Терпенью машины бывает предел,
И время его истекло.
Но тот, который во мне сидел,
Вдруг ткнулся лицом в стекло.
Убит он, я счастлив, лечу на легке,
Последние силы жгу.
Но что это?! я в глубоком пике —
И выйти никак не могу!
Досадно, что сам я немного успел,
Но пусть повезет другому.
Выходит, и я напоследок спел:
«Ми-и-и-р вашему дому!»