Мальчики не верьте что в раю нет деревьев
Мальчики не верьте что в раю нет деревьев
Ух ты! Какая тема! Щас вам Штуррррман напишет.
«Ловля птенцов, суб-воскр, в п.л.»
«Кофе с таком. Спросить в коф.»
Ну может еще чего будет, да.)
Вспомнилась мне куча букв «Р», которые писал имеющий ввиду Ральфа.
«3-1-1, С. Л. В. Прод. в суб. 4:35»
«Гадаю. С желающих «слезы», пон.-вт.»
«Бойня в брюках и без, во дворе. В воск. Хмурый.»
Ниже:
«Мелочь заприте. Святой.»
«Ищу добровольца. Стучать в третью. Алхимик.»
«Зелень верните, козлы. Тень.»
«Допишу в среду. Печатник.»
«Карт. В ср. Без л. Старый.»
«Синее перевернуто через красный. Ищи в белом»
чужеродные поляны с чт на пт. Лиса
скорпионье жало.продам. договор. крыса
уходя отрывай двери. уходящий
с треском обламываю рога. отелло
ты знаешь о чем я.умник
аллегоричная любовь, тестируемые в кф по вс. спросить Крыло
На стенах еще рисовали символы жителей Дома. Треугольник (Черный), буква Р (Ральф), геральдическая лилия (Лорд), кошка с человеческим лицом (Сфинкс), спираль с глазом в центре (Слепой). Плюс рисовали пауков (Тарантул).
На наружной стене надпись, увиденная Маком: «Привет всем выкидышам, недоноскам и переноскам. Всем уроненным, зашибленным и недолетевшим! Привет вам, «дети стеблей»!»
Придуманные:
«По Медиземлёвому морю бродят соляные лоси»
«Никто из тех, кто встречен мной, не оставляет тени. Тэм-Лин не долго проживёт под королевской сенью»
«Те, кого я знал, сточились до другой стороны. Карый»
«Горе тому, кто останется жить, когда изменяют его судьбу»
«Тень Эриндиль скучает по Сан-Рафаэлю. Вернись в тот дождь, где рос крыжовник, в ближайшее к тебе время.»
«Скоро захлопнется снегирья пасть Того, У Кого Не Было Права Нас Создавать»
Цитаты из книги «Дом, в котором. »
— Но-но! — встревает нетрезвый голос Стервятника. — Попрошу не хаять мой царственный насест!
Если бы эта дверь вела не в коридор, то вела бы ещё куда-нибудь.
В пьяном виде Черный делается неприятным. Его и в трезвом виде не назовёшь душкой, а пьяный он из числа агрессивных.
— Он вообще никогда не смотрится в зеркало — Почему? Если бы я видел в зеркале то, что видит он. — Откуда ты знаешь, что он там видит?
Эти двое вели себя как заговорщики, причём заговорщики, не скрывающие, что у них заговор.
Неужели действительно все? Неужели я сейчас уеду отсюда навсегда? Просто возьму и уеду?
— Забудем того тебя, который живет в зеркале. — По-твоему, это не я? — Ты. Но не совсем. Это ты, искаженный собственным восприятием. В зеркалах мы все хуже, чем на самом деле, не замечал?
Какие страшные слова, по такому ничтожному поводу! Опомнись, дорогуша!
Слушай, Курильщик, и мотай на ус правду о Помпее, которого, ты, конечно, немного знаешь, и который в последнее время ведет себя не лучшим образом, позволяя себе многое, чего не позволял раньше, хотя раньше — понятие растяжимое, для многих из нас раньше его вообще здесь не было, и мы знать не знаем, как он вел себя там, где он был, когда его не было здесь, так что не совсем понятно, как можно быть уверенным, что он вел себя прилично, он — человек настолько далекий от Дао, насквозь пропитанный миазмами наружности, всерьез полагающий, что способен заменить Слепого на его ответственном посту, хотя, возможно, его просто достала перенаселенность подведомственного участка, и он жаждет покоя и тишины, но в таком случае проще было бы решить эту проблему перемещением своего тела в пределы Клетки сроком от трех до пяти дней, что, несомненно, способствовало бы самопознанию и очищению духа, а также погружению в более высокие материи, да и просто развитию философского склада ума, но нет, ему нужно совершить нечто громогласное и сокрушительное, разбить наголову, потешить множество застарелых комплексов, а в том, что он личность глубоко закомплексованная, не возникает сомнений, достаточно взглянуть на его шейные платки или бакенбарды, на манеру передвигаться и жестикуляцию, а в особенности на морды летучих мышей, которыми он себя увешивает — обреченные морды существ, страдающих всеми мыслимыми и немыслимыми среди рукокрылых заболеваниями, тоже мне Оззи Осборн, тот по крайней мере сразу откусывал им головы, а на Помпеевом загривке они дохнут месяцами, вот, несчастная Поппи отдала концы только в прошлую среду, а сегодня ее место уже заняла Сюзи, но чего можно требовать от полного профана в биологии, который даже не в курсе, что Сюзи — самец, хотя яйца у него с грецкий орех, хотя, конечно, это не имеет значения, ведь долго ему не протянуть — этому Сюзи — Помпей похоронил уже полдюжины его собратьев, так что это вопрос времени, к тому же летучему мышу наверняка все равно под чьим именем его отправляют на тот свет, хотя общество защиты животных могло бы и заинтересоваться тем, кто скупает этих бедолаг пачками, чтобы выглядеть круче, хотя видит бог, полудохлая тушка летучей мыши еще никому не придавала крутизны, вот был бы это коралловый аспид, имело бы смысл о чем-то говорить, но тот, кто не живет с мыслью о собственной смерти, вряд ли повесит на себя аспида, ведь это потребовало бы уймы усилий по завоеванию его доверия, но ведь можно выстлать свой путь костями безвредных рукокрылых, не давая себе труда даже определить их пол, и вполне вероятно, что не что иное, как полная безнаказанность в данном вопросе, позволяет Помпею думать, что он не поперхнувшись пройдет по значительно более крупным костям значительно менее безвредной личности, я, конечно, имею в виду Слепого, но вы меня поняли, состайники, последнее я мог бы и не разъяснять.
— А-а-а, еще одна параноидальная улыбка, — сказал Сфинкс, входя в спальню. — Одним весельчаком больше стало. Он внимательно посмотрел на меня, на медведя Рыжей, которого я крепко держал, потому что пообещал стеречь, хотя так и не сумел выговорить это вслух, посмотрел и отвернулся.
Заслужить твое уважение — главное для меня.
Она нанялась мыть посуду, потому что, когда моешь посуду, можно не бояться кому-нибудь нахамить.
На лестнице он встретит соседку, мрачную девушку в очках, которая предупредит, что его ждут. «Мелкая такая девчушка, с роскошными волосами», — скажет соседка, пристально рассматривая торчащее у него над ухом перо. Конечно, она чудовищно удивится, когда нелюдимый бирюк-недотрога-в-протезах вдруг набросится на нее и расцелует прямо на лестнице, как какой-нибудь пьяный псих. «А в шапке перо! — будет подчеркивать она всякий раз, рассказывая об этом. — Нос красный, глаза сумасшедшие, а в шапке здоровенное перо!» Она никогда не признается, что сосед по этажу в тот момент показался ей самым красивым человеком на свете.
Мальчики, не верьте, что в раю нет деревьев и шишек. Не верьте, что там одни облака. Верьте мне. Ведь я старая птица. И молочные зубы сменила давно. Так давно, что уже и не помню их запах. Мысленно с вами всегда. Ваш Папа Стервятник.
— Что же ты, в первый день Закона? — эгоистично упрекает меня Лэри. — Дату смерти не выбирают, — говорю я ему.
Дом требует терпеливого отношения. Тайны. Почтения и благоговения. Он принимает или не принимает, одаряет или грабит, подсовывает сказку или кошмар, убивает, старит, дает крылья. Это могущественное и капризное божество, и если оно чего-то не любит, так это когда его пытаются упросить словами. За это приходится платить.
Подойдя к звездообразной дыре, протягивает руку в рамку стеклянных ножей, берет с крыши снег – пушистый и мягкий под твердой коркой – и пьет его с ладони.
В этот куцый, четырехугольный мирок и ворвался Лось, заполнил его целиком, сделал бескрайним и бесконечным, а Слепой отдал ему свои душу и сердце — всего себя — на вечные времена.
Мальчики не верьте что в раю нет деревьев
Не надо выходить за дверь, чтобы знать событий суть.
—Ладно,—сказал он. —Забудем того тебя, который живет в зеркале.
—По-твоему, это не я?
—Ты. Но не совсем. Это ты, искаженный собственным восприятием. В зеркалах мы все хуже, чем на самом деле, не замечал?
Каждый поет свою песню
Весна-страшное время перемен
Логово Сиреневого Крысуна
Будь осторожен. Я есмь Кусливая Собака
Не стучать. Не входить.
Слова, которые сказаны, что-то означают, даже если ты ничего не имел в виду.
Кистеперевые рыбы вымерли не совсем
Ухожу тропой койотов
Едет всадник бледный на белом коне! Грядет туча саранчиная, гремят костями покойники! Смотрите, что делается! Туман, серый, как мышиная спинка! Сотни мышиных спин подбираются ближе и ближе! Скоро совсем не останется земли — один туман в серых одежках. Смотрите, пока есть возможность что-то увидеть!
-Как, Лорд?
-Как любимый бурундук святого Франциска.
Чур не в меня, прочь от меня, ищи себе другую шкуру, гуляй по реке, слейся с луной, только ни за что не свяжись со мной…
Мальчики, не верьте, что в раю нет деревьев и шишек, что там одни облака. Верьте мне, ведь я старая птица, и молочные зубы сменила давно, так давно, что уже и не помню их запах. (С). Мысленно с Вами Всегда. Ваш Папа Стервятник.
Я рыцарь в доспехах из гипса! Ищу верного до гроба оруженосца, годного нагибаться и зашнуровывать мне ботинки, ибо я, облаченный в доспехи, подобен черепахе, скованной панцирем.
Истребитель Хлама! Лихая нога! Пятка-убийца!
За синие горы, за белый туман…
В пещеры и норы уйдет караван…
За быстрые воды уйдем до восхода,
За золотом гномьим из сказочных стран…
Шумели деревья на склоне крутом,
И ветры стонали во мраке ночном…
Дракон есть существо мифическое… Белый же дракон является существом мифическим вдвойне, будучи вридачу к прочим своим качествам альбиносом, то есть патологией даже среди себе подобных.
И катали его, щекотали его,
Натирали виски винегретом,
Тормошили, будили, в себя приводили
Повидлом и добрым советом.
Убей в себе кукушку!
Перейди на новый виток!
Свобода в тебе самом.
Истина дороже всего.
Спите спокойно, дети.
Правда пришла в ночи.
И постучалась в дверь.
Рухнул снежок на доску!
Следом вошла она!
И принесла свет истины и
Вот как было дело…
Топ-топ…идет Большая Птица, та, что питается падалью…
Люблю всю главу, от первого до последнего слова
«За грехи свои надо расплачиваться».
Это вдолбил в меня мой дед, мой сумасшедший дед, который, я надеюсь, горит сейчас в аду, потому что если и правда есть на свете такое место, то оно для него и для таких, как он. Я проклял его всеми доступными мне проклятиями и это его подточило – совсем слегка, потому что он умел сопротивляться таким вещам, к тому же мы с ним были одной крови, рикошетом я получал часть своих проклятий обратно. Пусть горит, как газовая конфорка, разливая вокруг себя жар, он, не давший мне ни крупицы тепла…
Белая табличка на стене с непонятными буквами и склоненные головы, пять десятков бритых голов, шепот молений и заклятий… и «…три их лимонным соком, черт тебя подери, три, пока не устанут руки, потому что разве бывают ангелы, покрытые веснушками с головы до ног? Нет, не бывают, и ты покрылся ими мне назло, уж я-то знаю!» Поэтому ни солнечного лучика, только тьма зашторенных комнат, и, может быть, они и вправду появлялись назло ему там, где им не полагалось быть, рассыпались по коже, не видевшей солнца, ободранной лимонным соком. Белая тога, забрызганная лимоном, засохший венок из ромашек с белой серединкой и «…сотвори же нам чудо, сотвори его!» Чудеса, которые не были чудесами, и лак на ногтях, и цветные линзы, от которых слезились глаза. Но «…не может же ангел не быть, мать вашу, синеглазым!» Он ругался, как матрос, когда его не слышали возлюбленные сыны и дщери. Стоило уйти последнему, лицемерная святость летела в мусорное ведро, и чудовищный старикашка садился поглощать свой обед из трех рыбных блюд. Венок набекрень и тонкие рыбьи кости, извлекаемые из чавкающего отверстия. Он никогда не пользовался салфетками. Никогда. «Потому что это излишество, не подобающее божьему человеку, запомни, мой крылатый…» Вилки и ножи ему тоже не подобали. А мне не подобали ни стол, ни стулья, и вообще «ангелы не едят, хи-хи-хи, они сыты духом святым!» А проклятия ангелу подобают? Нет, конечно. Они бьют разрядами чистого тока, пронизывая тело до последнего волоска, вместо того, чтобы лететь к тому, кому предназначались. И только однажды… зачарованная рыбья кость сделала свое дело. Это было первое настоящее чудо, которое я сотворил: из ДОМА ОТЦА – большими буквами – перейдя в просто дом, который при желании можно было бы назвать материнским, вот только у меня ни разу ни возникло такого желания. Из дома – в дом, из ангела – в дебилы, потому что «…он даже не умеет читать, этот недоразвитый!» И «…за что нам, интересно, такое наказание?!» А чудеса их только пугали, они были им совсем не нужны. Кроме тех, что показывали по Ящику. Ящик был их богом, хотя они не склоняли перед ним голов и не шептали молитв, а просто смотрели сквозь прозрачные стекла очков, но результат был одинаков, что тут, что там, с той небольшой разницей, что там я был все-таки зачем-то нужен.
Газеты писали о старом авантюристе, околдовавшем множество людей, и Ящик провозгласил это как истину. Хотя это не было истиной: он был не авантюристом, а просто мерзким, выжившим из ума старикашкой. Но Ящик непогрешим, он никогда не лжет – и меня повели в божий дом отмывать греховные дедовские следы святой водой. Отмыли и окрестили, но продолжали приходить письма, и психи с обритыми наголо головами продолжали меня выслеживать, а выследив, валились лбами в асфальт и цеплялись уже не за край белой тоги, как раньше, а за край свитера или за карманы куртки, отдирая их с мясом, и «…Боже, как мне все это надоело! Новенькая куртка! Мы целое состояние на нее потратили! Его просто нельзя выпускать из дому – это позор семьи!» И «…неужели нам никогда не забыть этот кошмар?» И опять зашторенные окна и лампы, и гудение Ящика, а вокруг дома бродят бритоголовые, обнюхивают стены и тихо скребут их ногтями в поисках своего ангела, который стал для них чем-то вроде наркотика. И то, что они ищут, надо убрать – все равно куда, ведь так жить опасно, и в конце концов «…они мочатся в подъезде, все соседи возмущены, и этот стук по ночам, и звонки, все это невозможн
Мальчики не верьте что в раю нет деревьев
Дом, в котором. запись закреплена
(Знаменитая цитата «Мальчики, не верьте, что в раю нет деревьев и шишек. » ну просто не могла не вдохновить меня)
Там и леса, и долины,
Зелени свежей поля.
Мы перед ними бессильны:
Нас не отпустит земля.
Верьте, я старая птица,
Знаю, о чем говорю.
Жаль, что уж вряд ли случится
Встретиться с вами в раю.
Снова скрипят стены Дома,
Чувствуют: близок конец.
Мне это слово знакомо.
Папа давно не птенец.
Вновь издеваются звёзды,
Нервно блестя за окном,
Птицы расселись по гнёздам,
Тени слились с потолком.
Просто и ясно до жути
И неизбежен финал.
В кровь расцарапанной грудью
Чувствует Птица металл.
Он улетит на рассвете,
Не научившись летать;
В ночь повзрослевшие дети
Молча застелят кровать.
Лишь иногда, в общем хоре,
Так же резка и строга,
Трость застучит в коридоре
В такт чьим-то тихим шагам,
Или стремянка невнятно
Всхлипнет, пуста и горда.
Знайте,
Ваш Папа Стервятник
Мысленно с вами всегда.
Мальчики не верьте что в раю нет деревьев
Got fandom? запись закреплена
«Мальчики, не верьте, что в Раю нет деревьев и шишек,
Не верьте, что там одни облака.
Верьте мне. Ведь я старая птица и молочные зубы сменила давно.
Так давно, что уже и не помню их запах»
Всегда ваш, папа Стервятник.
(с) Дом в котором.
. Мысленно с вами всегда. Ваш Папа Стервятник.
И да) «Дом, в котором. «.
Водится тут у меня кое-что по Дому. Возьму на себя наглость скинуть.
Здесь, то место, что зовётся Домом.
Странный дом, в котором мы живём.
И как будто кажется знакомым,
Показать полностью.
Но в туман он тайны погружён.
На вершине тут сидят Фазаны
С виду идеальные во всём.
Крысы пред пришествием нирваны
Шепчут обо всём и не о чём.
А тропинки тёмные Слепого
Приведут в заветный лунный лес.
Он желать не будет и другого,
Лишь бы тот подольше не исчез.
Пусть шныряют тут повсюду Логи,
Зная наперед, что и к чему.
Но не все откроются дороги
Любопытства взору моему.
И о мёртвых тихо шепчут стены.
А живые знают, но молчат.
Сторону, где кровь застынет в венах.
Где кошмары дома тихо спят.
Лишь в ночь сказок, совершив прогулку
К детям без фамилий и имён.
Правда отзовётся слишком гулко
В тех легендах испокон времён.