Мелодия рахманинов о чем
Тоска по архетипу. О музыке С. В. Рахманинова
Гениальный композитор – обязательно гениальный мыслитель.
А гениальный мыслитель тот, который мыслит в глобальном и провиденциальном масштабе.
МУЗЫКА ВЕЛИКОЙ ЛЮБВИ (2-я Симфония, 3-я часть)
Рахманинов как никто суммирует XX век, его социально-политическо-философско-религиозную тоску по архетипу, выразившуюся в многогранности духовного поиска, начиная от октябрьского переворота и кончая гонениями на церковь и рождением новой церкви.
Гений Рахманинова вслед за Чайковским уловил всепритягательную музыку архетипа, которая побеждает земной крест. Души приходят в мир не за тем, чтобы ‘понести крест’, а чтобы через крест войти в гармонию архетипа – наивысшее блаженство, которое звучит над Святою Русью!
С трудом можно доискаться, достучаться до гармонии. Нужно прорываться в неё ценой тысяч кризисов и пустынь. Блажен тот, кто услышал ещё в земные дни музыку архетипа! Но в общечеловеческом опыте она открывается только по переходе в вечность. Тогда начинают звучать та же музыка универсума, её сладчайшие орфические гармонии, неслыханные созвучия неземной красоты. Если первое [звучание архетипа] предполагало вход и привлекало, то ответное, уже по исходе – как благодарение.
ТРИ МАТЕРИ (Концерт № 3 для фортепиано с оркестром)
Земля в трехипостасном материнстве (небесном, физическом и земном) совокупно поёт песнь благодарения-воздаяния и препровождает душу в вышние миры. Помимо земной, важны две матери бессмертные. У человека одна только смертная мать, которая рождает тело, а мать-сыра-земля бессмертна, как и Мать-Солнце, духовные тела дающая.
Три матери препровождают душу: матушка-сыра-земля овевает благоуханнейшими ароматами вечности, благодаря душу за крест, который претерпела, за её земное страстное, за последнюю каплю, которую источила. Мать небесная принимает душу на рученьки. И земная мать слёзки проливает. Все три матери встречают, сопровождают душу на земле и провожают её.
Исключительно важен синтез трёх матерей, необходимый для мира. Человек идёт под началом трёх матерей, ткущих три субстанции: небесную, физическую и земную. Мир наступает, когда мать-сыра-земля начинает говорить в шелесте трав, пении птиц, соловьиных трелях и переливах. Мать-сыра-земля поёт свою колыбельную непрестанно! Когда человек приходит в мир, вся земля поёт колыбельную! И когда уходит – поёт ту же колыбельную песнь, препровождая душу!
У Рахманинова великая любовь к земле русской. Земля, с которой больше не суждено свидеться, издалека открывается как оригинальная мать-сыра-земля.
Парадокс, что архетип слышится на расстоянии, физическом и временном. Рахманинов на расстоянии 8000 км (из США) слышит музыку русского погоста, музыку русского страдания после битвы. Земля поёт колыбельную! Земля поёт колыбельную песню покойникам, живым… Человеку необходима колыбельная песнь. Покойничек – как дитя в колыбельке, которого укачивают три матери: небесная, мать-сыра-земля и мать физическая. Музыка тройной колыбели.
ВСЕМОГУЩЕСТВО ДОБРОТЫ (2-я Симфония, 1-я часть)
Рахманинов как никто другой чувствовал мировой процесс и отражал его вне объективации. Гениальный композитор – обязательно гениальный мыслитель. А гениальный мыслитель не тот, у которого мысли в голове в логическом сопряжении на уровне школьной логики, а тот, который мыслит в глобальном и провиденциальном масштабе.
Гениальность Рахманинова – не русская, а всемирная, межгалактическая – в том, что он услышал архетип богоцивилизации. Архетипы время от времени возвращаются на землю, причем в самые кризисные эпохи. Эпохе проявленности архетипа предшествует не личное, а всечеловеческое страстное, которое великолепно отражено во Второй симфонии Рахманинова. Он написал её молодым (33 года, возраст Христа), будучи введён в этот чудесный храм универсума. Возможно, не мог осознать даже этого. Гениальность вела его, и он слышал архетип.
Музыка Рахманинова не похожа ни на кого и ни на что. Только на Чайковского. Его продолжение! Ветвь, на которой два цветка. Чайковский – и его прямой наследник Сергей Рахманинов.
Рахманинов – Чайковский XX века. И одновременно уникален: исключительно ему присущи апокалиптические предчувствия.
Русское страстное… Секунды как страстные вопли, причем довольно продолжительные. Во Второй симфонии Рахманинов предчувствует и Гулаг, и торжество. Седьмая симфония Чайковского!
Вторая симфония Рахманинова вытекает из Шестой Чайковского. Это ненаписанная Седьмая симфония Петра Ильича (. ) – его последнее произведение, его слеза, последняя капля. Рахманинов впитал её, и родилась Вторая симфония.
Рахманинов был влюблен в Чайковского, считал его музыкальным богом. А Чайковский обожал Рахманинова. Называл Серёженькой, ставил его наравне с собой, говоря: ‘Сергей гений, вне сравнения’.
Рахманинов, будучи 20-летним студентом, написал одноактную оперу ‘Алеко’. В это время в Большом театре готовили к постановке оперу Чайковского ‘Иоланта’. Предвидя, что Рахманинова будут гнать и, желая ему помочь, Чайковский упросил: ‘Мою оперу поставьте вместе с оперой Рахманинова!’
Какая доброта.
НОСТАЛЬГИЯ ПО АРХЕТИПУ
В христианстве принято отрицать порядок мира сего. Но этого мало. Нужно жить в вечном мире или по крайней мере иметь высокую духовную ностальгию, какая была у Рахманинова. Ностальгия по архетипу имеет огромное действие!
Музыка Рахманинова призывает сходящий свыше архетип богочеловечества. Это заново рождённая вселенная и новые вибрации. Новый Бог, новый человек и новая музыка, новые акустические мембраны, которые озвучивают цивилизацию новых богов и новых людей. Всё-абсолютно-новое!
Романтику понимают как эмоциональный всплеск. Романтика была в классике, в опере, например. Она постулировала героя, который вступает в конфликт со всем миром, эгоистически выражен (‘лишние люди’). После выразилось в литературе – например, Альфред де Мюссе (‘Исповедь сына века’), Гофман (фантасмагорические образы), в музыке – Берлиоз, Шуман, Лист, в живописи – от Блейка до Бёклина, целое направление. Каков его смысл?
Мир греческой поэтики придуман романтиками! Чтобы её достичь, нужно войти в мир искусств в чувственно-эмоциональной сфере. Индивидуализировать, убрать вечные ценности, ‘условности’ (то, что мы называем добродетелями) и выйти в мир чувств, индивидуалистических созерцаний, даже иронии над героями. Человек попадает в страшные обстоятельства? ‘Такая судьба…’
Что значит сказать о Рахманинове, что он романтик? Это означает перечеркнуть архетип. Романтическая ирония была направлена против архетипа, против исконного, общенационального, в пользу проявлений частных, индивидуалистических.
ПОСВЯЩЕНИЕ В ТАЙНУ ЗЕМЛИ (Концерт № 2 для фортепиано с оркестром)
Начало. На пианиссимо – колокольный звук земли. Скорбная, страстная музыка красоты неземной. Вся природа воспевает архетип земли.
В истории музыки есть два композитора, которые прошли суицидную экзистенцию*. Великие души переживают великое страдание! Что такие великие души удерживает на земле? Тайна. Тайна земли. Когда она открывается, начинает суммарно звучать симфония всего творения, которая являет тайну земли. Вдруг начинают звучать души: человеки, рыбки, птички, букашки, бабочки, пчелки; шелест листьев, журчание ручейка – всё сливается в чудную гармонию.
Рахманинов был посвящён в эту тайну. Если музыкант не выражает любовь, невыразимую в физическом плане, – музыки нет. Рахманинов – один из величайших композиторов, равный Моцарту, отождествлявшему любовь и гениальность.
У Рахманинова нет разделения на фразы – непрерывно тянется мелодия. Его музыка предполагает море разлива, и невозможно остановить его! Реку можно перекрыть, а море нельзя. Например, Моцарт – как река: главная тема, побочная, разработка, заключение, реприза.
Рахманинов – гениальный мелодист, равный Чайковскому. Его мелодии надо обожать. Он оплетает их сложными гармониями, но они достойны обожания!
Когда ведёт исполнитель, его усилия безуспешны. Тайна в том, что музыка должна вести исполнителя! Дирижер тогда гений, когда музыка ведёт его. Ошибка исключена par excellence (по определению).
Музыка – богиня! Не может ошибаться, как Бог. Сама знает себя.
Музыка Рахманинова являет тайну земли, которая больше смерти, больше креста, больше страстного, больше страдания. Более того, чем больше скорби, одиночества, пустыни и неадекватности в мире, тем таинственно-притягательней становится земля. Таков парадокс земли. Вторая симфония, Второй концерт Рахманинова – светлый реквием неизъяснимых блаженств, которые составляют притяжение и тайну земли. Такую музыку слышит человек, прощаясь с миром, оставляя мир. Его душа полна любви – ко всему: к Богу, к ближним. ко всему творению.
Зло побеждается музыкой, в которой нет зла. Вот настоящее духовное искусство!
РАХМАНИНОВ ЗА ГРАНИЦЕЙ
РАХМАНИНОВ КАК ДОБРЫЙ БОГ У РОЯЛЯ
Никто, кроме Божией Матери, не может ввести в Брачный Чертог,
где Рахманинов у рояля расположился как Бог.
А клавиши его – мы, из слоновой кости инструменты.
Извлеки из реннеровской механики музыкальный консоламентум.
Что ж, на Второй Соловецкой** было не до ‘ стенвеев ’ и ‘блютнеров’.
Остаться в живых, сохранить омертвевшую кость перламутровую…
Творчество С.В.Рахманинова — произведения, жанры, анализ
Многоликость таланта С.В.Рахманинова выразилась в ипостасях дирижера, композитора, исполнителя, хотя сам композитор часто говорил о том, что боится не найти себя, и в конце жизненного пути так и писал:
Этого композитора называют одним из самых выдающихся мелодистов. Сам он говорил:
«Я хотел бы спеть тему на фортепиано так, как ее спел бы певец».
В.Брянцева отмечает органичность сочетания в его мелодике уже сформированной афористичности с только намечающейся широтой дыхания, процессуальностью, претворяющей особенности исконно русского эпического мелоса. Так рождаются оригинальные рахманиновские «мелодии-дали» (Б.Асафьев) со сложным взаимодействием индивидуально-драматического и песенно-обобщенного лирического начала.
Это – лирико-эпическая мелодия нового типа, несущая драматический потенциал, чья природа – в особом соотношении и быстром взаимопереключении статического и динамического приемов развития (Л.Мазель).
Мелодика Рахманинова всегда связана с народными истоками, темами родины, колокольными звонами России.
Из богатого наследия, охватывающего широкий спектр жанров и тематик, остановимся лишь на немногих произведениях композитора.
Фортепианное творчество С.В.Рахманинова
В творчестве мастера фортепианные произведения составляют важнейшую его часть; большинство из них написаны в России. Образ звучащего рояля, созданный им, служит передачей глубины самого бытия. Привнеся о бразы колокольности, имеющие философско-мировоззренческий смысл, композитор утверждает в фортепианной музыкальной культуре их в качестве Вечной темы.
Пьесы-фантазии (ор.3, 1892) включают пьесы: «Элегия», «Прелюдия», «Мелодия», «Полишинель», «Серенада». Цикл отмечает сочетание индивидуальности рахманиновского языка и связь с предшественниками. В «Элегии» — черты шопеновской мелодики, шубертовской песенности; сарказм и гротеск Листа – в «Полишинеле».
«Шесть музыкальных моментов» (1896) — воплощение рахманиновской идеи утверждения оптимистического начала. Поначалу создавались как отдельные произведения, затем были объединены в цикл по принципу развития образа от мрака к свету. Пиком мрака и трагедии выступает №3; далее путь развития образа проходит через бурное волнение в №4 – к лирике в №5, с достижением кульминации (торжество света) в №6.
Этюды-картины (шесть этюдов-картин ор.33, 1911; девять этюдов-картин ор.39, 1916-1917) – в основном это «зарисовки», к жанру этюда как таковому отношение имеют условное.
Прелюдии Рахманинова
Традиционно прелюдия представлялась в связи с двумя путями существования:
В творчестве Рахманинова появляется третье направление в жизни жанра:
— самостоятельная масштабная пьеса.
В циклах прелюдий наблюдается сочетание трех начал: лирики, эпики и драматизма. Они охватывают широкий круг образов, отличаются виртуозностью, блеском, развернутостью форм, монументальностью; программных названий не имеют.
Сравнение циклов прелюдий (десять прелюдий ор.23, 1903 и тринадцать прелюдий ор.32, 1910) демонстрирует изменения в соотношении образных сфер и эмоций в музыке: свойственные более раннему циклу настроения светлой поэтической лирики сменяются в более позднем возрастанием роли образов тревожных, драматических, роковых; также – величавой эпики и повышением яркости национального колорита. Это влияет на манеру фортепианного письма: усиление монументальности, богатство красок придают ему черты оркестральности.
Сонаты
Жанр фортепианной сонаты в целом не был характерен для этого композитора, в отличие от его современников. Соната №1 d-moll (ор.28, 1907) (как и №2 b-moll, ор.36, 1913) впечатляет глубиной, хотя и не вошла в число наиболее исполняемых и популярных произведений.
Концерты для фортепиано с оркестром
До Рахманинова жанр фортепианного концерта был реализован в творчестве Балакирева, Рубинштейна, Чайковского, но ни у кого не был определяющим. У этого композитора же этот жанр стал одним из важнейших, вобрав весь образный мир его творчества. Одной из главнейших черт является единство трех начал в его концертах (как и в прелюдиях): лирического, эпического и драматического.
Фортепианные концерты С.В.Рахманинова можно назвать своеобразным итогом его творчества: они обобщили то, что накапливалось композитором в прелюдиях, симфониях, т.д. Это, главным образом, —
Он симфонизирует свои 4 концерта, отмечающие важнейшие вехи творчества, подхватывая эту традицию от Чайковского.
№1 (fis-moll, 1891)– окончание консерватории. Первый фортепианный концерт, отмеченный искренней взволнованной лирикой, был с успехом принят;
Второй фортепианный концерт (c-moll, 1901) отметил выход из кризиса и открыл зрелый период творчества. В знак благодарности композитор посвящает его В.Далю – врачу-психотерапевту и гипнотизеру, который сумел убедить его в непременном успехе произведения;
Третий фортепианный концерт (d-moll, 1909) обозначает один из пиков всего творчества композитора. Его истинное значение будет понято лишь со временем (тогда он станет причислен к величайшим шедеврам русской фортепианной музыки ХХ ст.);
№4 (g-moll, 1926), посвященный Н.Метнеру, создавался не один год, обобщая творческие искания.
Нередко к числу концертов причисляют и «Рапсодию на тему Паганини» (a-moll, 1934), где присущая ей концертность позволяет произведение «по праву считать Пятым концертом» (написана в форме вариаций).
Симфонии Рахманинова
(№1, d-moll, 1895; №2, e-moll, 1906-1907; №3, a-moll, 1935-1936)
Первая симфония С.В.Рахманинова оказалась не принятой современниками, обозначив переломный момент в творчестве мастера: ее исполнение потерпело провал. Произведение монументальное, восходит к лирико-драматическому симфонизму Чайковского, образности и комплексу музыкально-выразительных средств композиторов «Могучей кучки» (в сочетании с чертами индивидуального авторского стиля). Неуспех становится сильным ударом для композитора, вызвав длительную депрессию. Композитор писал:
Музыка Второй симфонии раскрывает величественно-печальный образ Руси, эпическая монументальность и широта сочетаются с проникновенной глубиной лирики.
Настроения Третьей симфонии выражают трагизм и фатальность, они исполнены тоски об утраченном (как и в «Симфонических танцах», здесь звучит тема средневековой секвенции «Dies irae» («День гнева»), прочно вошедшая в музыкальное сознание как символ смерти, рока.
«Симфонические танцы» — последнее произведение композитора, написанное в 1940 г., когда дыхание Второй мировой войны уже коснулось Европы.
Вокально-хоровое творчество
Вокальное творчество С.В.Рахманинова в целом отмечено тенденцией к постепенному усилению роли декламационного начала (цикл романсов ор.26, 1906 г.; в последующих циклах ор.34 и 38 эта тенденция проявится еще ярче).
Одним из наиболее значительных философских произведений композитора является поэма «Колокола» для оркестра, хора и солистов на сл. Эдгара По в свободном пересказе Бальмонта (1913). Это произведение – образец смешанного жанра, объединяющего черты симфонии и оратории.
Другая сторона идейных устремлений композитора во «Всенощном бдении» (1915, для хора a capella) на канонизированный богослужебный текст. Важнейшей чертой его является глубокая народность образного строя и интонационного наполнения. Композитор здесь использует мелодии знаменного и других старинных распевов, реализуя находки в области многоголосного хорового изложения, гармонизации музыкальной ткани, ее интонационной природы.
Оперное творчество Рахманинова
В основу опер «Скупой рыцарь» (1905, на текст трагедии А.Пушкина) и «Франческа да Римини» (1905, по Данте, либретто Чайковского), содержащих признаки жанра малой оперы, положена трагедия. Кроме того, в 1906 г. композитором была создана опера «Саламбо» (либретто М.Слонова, ныне утерянная), а с 1907г. работал над оперой «Мона Ванна» (по Метерлинку), но оставил ее неоконченной, более не обращаясь к оперному жанру в своем творчестве.
Сохраняя на протяжении всего творческого пути тесную связь с традицией, композитор С.В.Рахманинов в своих произведениях развивал, обновлял, переосмысливал их. Высшие критерии оценки для него – непосредственность и искренность высказывания, что во взаимодействии с необыкновенной красотой, глубиной и силой воздействия его музыки делают ее бессмертной и актуальной, ставя ее над рамками времени.
Это теме у нас есть подготовленный онлайн кроссворд о музыке этого мастера — здесь
Мелодия рахманинов о чем
Op. 3 No. 1. Элегия, ми-бемоль минор
Op. 3 No. 2. Прелюдия, до-диез минор
Op. 3 No. 3. «Мелодия», ми мажор
Op. 3 No. 4. «Полишинель», фа-диез минор
Op. 3 No. 5. Серенада, си-бемоль минор
Один из первых исследователей рахманиновского творчества, Г. П. Прокофьев, писал о цикле Пьесы-фантазии для фортепиано ор. 3, созданном в конце 1892 года: «. Правда, индивидуального здесь еще немного, но господствующее настроение — чисто рахманиновское, настроение грусти, уверенной в лучшем будущем. ». Это определение «рахманиновского настроения» близко к тому, что принято было называть «чеховским настроением». Оно, однако, недостаточно полно и точно характеризует эмоциональный строй музыки раннего Рахманинова. В пьесах упомянутого цикла звучит не только тихая, просветленная грусть, но и сильный, мужественный драматизм.
Суровой сосредоточенностью выражения впечатляет его первая пьеса, Элегия, в которой глубокая задумчивость чередуется с бурными патетическими взрывами. Мелодически очень выразительна основная тема, медленно, плавными уступами опускающаяся на дециму от исходного начального звука к тонике. После остановки на заключительном тоническом звуке она легко и стремительно взлетает вверх, возвращаясь к исходной высоте. Эта восходящая мелодическая фигура становится источником развития и динамизации музыки. Уже в первом разделе трехчастной формы тема значительно динамизируется и элегический тон сменяется патетически протестующим. Наивысшая и самая длительная кульминация дана в конце среднего раздела, после чего реприза основной темы звучит тихо, приглушенно, она словно никнет и угасает, опускаясь в низкий регистр. Это постепенное затухание нарушается неожиданным мощным взрывом. Пьеса заканчивается бурно низвергающимся на протяжении четырех с половиной октав терцовым пассажем и призывно звучащей, волевой фанфарной фигурой, в которой слышится не элегическое раздумье, а гнев и возмущение, рождающие волю к действию и борьбе.
Образцом светлой, спокойной рахманиновской лирики является Мелодия E-dur (Чайковский в письме к Зилоти от 3 мая 1893 года отметил «Мелодию» E-dur и прелюдию cis-moll как две лучшие пьесы в цикле.). Примечательна в ней необычайная широта и плавность мелодического развертывания. Неторопливая певучая тема постепенно «набирает высоту» и затем плавно и медлительно опускается, образуя широкую, мягко изогнутую дугу. Вся пьеса построена на этой одной теме. В среднем разделе из нее вычленяются и секвенцируются отдельные мелодические отрезки, что не нарушает ровности и непрерывной текучести движения. Предельно прост и характер музыкального изложения: все направлено к тому, чтобы рельефно выделить поющий мелодический голос, фоном для которого служат равномерно пульсирующие аккордовые трели. Уже в конце своей жизни Рахманинов создал вторую редакцию «Мелодии» (1940), придав ее фактуре черты большей «фортепианности» и внеся некоторые гармонические изменения. Пьеса стала более выигрышной в пианистическом отношении, тонкой по колориту, но при этом отчасти утратила свой аромат безыскусственной простоты и непосредственности.
С пианистической точки зрения, прелюдия замечательна монументальностью звучания, мастерством регистровки, одновременного сопоставления разных планов; фортепиано звучит подобно целому оркестру или мощному большому органу (Прелюдия Рахманинова неоднократно подвергалась различным обработкам, среди которых следует указать, в частности, на оркестровку Р. М. Глиэра.). Поражает необычайная выразительная концентрированность, собранность музыки. В пределах лаконичной фортепианной пьесы композитор развертывает перед слушателем драматическую картину, полную сурового пафоса. Основное содержание ее можно кратко определить формулой: человек и судьба. Эта антитеза, игравшая такую большую роль в творчестве Чайковского, получает у Рахманинова своеобразное выражение. Интонационно прелюдия вырастает из короткого трехзвучного мотива, который звучит в массивном октавном изложении как грозное «memento mori». В ответ на повторяющиеся со строгой размеренностью тяжелые удары басов в более высоком регистре, словно тихая жалоба, слышится скорбная фраза, в основе которой лежит начальная секундная интонация того же рокового мотива. В среднем разделе (Agitato) медленное, размеренное движение сменяется стремительным, лихорадочным бегом, скользящие хроматизмы в верхнем голосе выражают смятение, отчаяние и ужас перед роковой неизбежностью. На передний план выдвигается второй тематический элемент, от основного мотива остается только повторяющийся несколько раз басовый звук cis. Но благодаря густой педали и инерции слухового восприятия этот звук продолжает непрерывно ощущаться как постоянная гармоническая опора, наподобие органного пункта, а в самом центре, при переходе от первого ко второму построению, «роковой мотив» возникает полностью в несколько измененном виде:
В репризе изложение динамизируется с помощью уплотнения фактуры и расширения «звукового пространства». Создается иллюзия одновременного звучания двух инструментов. Заключительное построение с гулкими октавами в басу и цепью различных по структуре субдоминантовых септаккордов в более высоком регистре напоминает мрачный звон колоколов. Интересно здесь сходство с вступлением ко Второму фортепианному концерту, написанному почти десятилетием позже.
Прелюдия cis-moll не случайно стала одним из популярнейших произведений русского фортепианного репертуара на рубеже XIX и XX столетий.
Сфера действенных, мужественных рахманиновских образов нашла воплощение и в пьесе «Полишинель», также пользовавшейся в свое время широкой популярностью. Полишинель Рахманинова — это не маскарадная маска, подобная романтически-гротескным фигурам шумановского «Карнавала». Излюбленные композитором «колокольные» звучания сочетаются с упорными поступательными ритмами маршевого характера, которые получат впоследствии такое важное образное значение в рахманиновском творчестве. Мужественно, решительно звучит широкая, лирически-воодушевленная мелодия среднего раздела (Agitato), излагаемая в сочном баритональном регистре с октавным удвоением внизу.
Своеобразием колорита привлекает Серенада, имеющая некоторое сходство с «Пляской женщин» из «Алеко». Приглушенно-сумрачная окраска ее музыки напоминает также известный романс Чайковского «Песнь цыганки» («Мой костер в тумане светит»). Но применяемые Рахманиновым средства музыкальной звукописи более тонки и изысканны, порой они приобретают почти импрессионистический характер. Таково, например, вступление с короткими призывными фразами, словно повисающими в прозрачном ночном воздухе, и зыбким гармоническим фоном, основанным на чередовании различных септаккордов и их обращений: