Многие знания многие скорби что значит

Об одном изречении Экклезиаста

Наверное, всем приходилось читать или слышать знаменитое высказывание из Книги Экклезиаста Ветхого Завета:
«Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь».

Что же имел в виду автор этого изречения, мудрейший из мудрых, царь Соломон? Насколько его утверждение справедливо и актуально для нашего времени? Мне кажется, времена изменились, а вместе с ними изменилось значение некоторых терминов, что затрудняет нам понимание текстов Библии, в том числе, приведенного изречения.

О необходимости «чистки» ума, его освобождения от всевозможного хлама, писали и говорили многие восточные учителя, а также христианские мыслители. Но чистка эта необходима не для избавления от печали, а по причинам названным выше. Конечно, есть знания, которые порождают в нас страх перед жизнью, перед возможными болезнями или неприятностями, но дело тут не столько в знаниях, сколько в повышенной чувствительности, впечатлительности, сильном воображении. И вряд ли такую печаль имел в виду Соломон.

Могу предположить, что мрачная картина, нарисованная в Экклезиасте (бесконечная повторяемость земных событий, невозможность выйти из замкнутого круга, бессмысленность жизни) удручающе действовала, в те давние времена, лишь на людей обладавших знаниями и мыслящих. Простолюдины, коих было большинство, жили сегодняшним днем, питались, развлекались, размножались, их не тревожили никакие мрачные думы. Осмыслить свою жизнь, увидеть в ней разумную цель, пытались люди образованные, «знающие», а идеи личного бессмертия, в ветхозаветные времена ещё не существовало. (Например: Экклезиаст 9.5 и 9.6). Вот и маялась «интеллигенция» того времени, хандрила и, не находя в жизни смысл, осуждала знание. Иначе обстоит дело ныне, когда изменилось само понимание мудрости и когда существует много теорий о посмертном существовании человеческой души. Поэтому, на мой взгляд, фразу из Экклезиаста нужно трактовать, приспосабливая к современной терминологии, различающей мудрость и «многие знания».

Источник

Размышления в книге Экклезиаста

Книга Экклезиаста – одна из наиболее интересных частей Ветхого Завета, так как представляет собой скорее не религиозный, а философский текст, посвященный осмыслению взаимоотношений человека и Вселенной. К сожалению, текст книги пронизан фатализмом и пессимистическим взглядом на мир и людей. Среди прочих наблюдений автор книги сообщает, что «познал мудрость, безумие и глупость» и пришел к выводу, что все это «томление духа», а тот, кто «умножает познания, умножает печаль».

Автор книги Экклезиаста советует отказаться от попыток улучшить мир и человечество, а вместо этого получать наслаждение от жизни.

С определенной точки зрения, эта мысль вполне справедлива, поскольку обилие информации, ее осмысление и выделение причинно-следственных связей могут привести человека к достаточно грустным выводам. В принципе, этот тезис иллюстрирует и известная русская поговорка «меньше знаешь, крепче спишь». Даже в самом примитивном смысле это выражение верно, ведь чем меньше негативной информации известно, тем меньше поводов для печали. Именно поэтому многие люди предпочитают игнорировать новостные сводки, чтобы не расстраиваться.

Однако царь Соломон имел ввиду не только сознательный отказ от актуальных новостей. Дело в том, что процесс познания, как правило, связан с разочарованием. Чем меньше достоверных сведений доступно человеку, тем больше остается простора для воображения. Поскольку мрачные мечты людям обычно не свойственны, некое представление на основе недостаточных знаний, дополненное фантазиями, практически всегда будет более радужно, чем в реальности.

Само слово «экклезиаст» означает приблизительно «проповедующий перед группой людей».

Наконец, к этим огорчениям примешивается сожаление о людских поступках и их мотивах. Здесь, как и в предыдущем случае, проблема заключается в том, что реальные люди зачастую изрядно отличаются от представления о них. Например, многие дети, повзрослев, разочаровываются в любимых героях детства, узнав, что их поступками двигали не благородные побуждения, а банальная нехватка денег или честолюбие. С другой стороны, подобные рассуждения выглядят несколько однобокими, однако это беда почти всей книги Экклезиаста. В реальной жизни не стоит забывать, что сознательно или подсознательно лишая себя тех или иных знаний, вы не только уменьшаете вероятность разочарования, но и делаете свою жизнь более скучной и пресной. Конечно, многие знания могут привести ко многим печалям, но существование без знаний вообще – намного хуже, поэтому не лишайте себя радости познания мира, несмотря на мрачные выводы царя Соломона.

Источник

“Многие знания многие печали” — о чем и чьи слова?

Во многой мудрости много печали?

Жизнь многих людей наполнена постоянной усталостью, беспросветной ежедневной рутиной на работе и дома. А тут еще и опыт, обретенные знания, понимание жизни открывают ее многочисленные печальные стороны. Рано или поздно возникает закономерный вопрос, как правильно относиться к библейским словам «многие знания многие печали»? Неужели, если много знать, жизнь человека неизбежно будет наполнена скорбью и печалью? И вообще — кто сказал «многие знания многие печали»?

Книга Екклесиаста: история написания и авторство

Книга Екклесиаста — уникальный текст в ветхозаветном Священном Писании. О ней зачастую говорят, что это самая «небиблейская» книга. Она не содержит яркого свидетельства веры. В ней нет пророческих предсказаний и наставлений. Описанная бессмыс­ленность человеческой жизни, как кажется на первый взгляд, противоречит самому духу Священного Писания.

До сих пор нет общепризнанного мнения о ее авторе и времени написания. Однако сложилось традиционное представление, что она написана еврейским царем Соломоном (10 век) на исходе его долгой жизни. На это указывает сам автор, называя себя сыном Давида и царем в Иерусалиме. Именно предполагаемое авторство Соломона повлияло на судьбу Книги — ее включили в иудейское Священное Писание.

Название «Екклесиаст» — греческий перевод с еврейского. В оригинале текст называется Кохелет — «говорящий в собрании», «проповедник». То есть Екклесиаст — это не собственное имя автора.

Древнейшее предание об авторстве царя Соломона, сына царя Давида, подверг сомнению в 17 веке голландский христианский богослов Гуго Гроций. Эту позицию подхватили и обосновали целый ряд протестантских ученых, отрицавших подлинность Книги. Тогда же были высказаны сомнения относительно времени написания. Расхождения в датировках составляли в несколько веков. Например, немецкий историк Фридрих Делич — к 464—332 годам до Рождества Христова, а немецкий историк Генрих Грец — к 1 веку до Рождества Христова. По их мнению, в Книге Екклесиаста встречаются описание бедствий жизни, о которых ничего не известно из жизни Соломона. Также в Книге использованы слова, употребление которых несвойственно для эпохи царя Соломона.

Для христианского богословия вопрос о том, кто именно написал Книгу Екклесиаста, не является принципиальным. Главным остаётся смысл данного Писания.

О чем эта книга

На первый взгляд, главным мотивом Книги Екклесиаста выступает бессмыс­ленность человеческой жизни. Автор описывает картину вечного круговорота жизни. Все названо суетой, бессмысленной тратой времени. Не только обретение богатства, власти, получение удовольствий, но и любой человеческий труд определены как бесполезные.

Автор говорит, что в мире никогда не будет настоящей справедливости. Всегда один будет властвовать над другим. Всегда будут подкупленные судьи. Мудрец даже не видит никакого различия между людьми и животными: умирают и те, и другие. Нет смысла и в получении знаний и мудрости, так как от этого только увеличивается скорбь человека.

Часто употребляемое слово «хэвэл» (от халдейского «habal» – «дымиться, испаряться») переведено на русский как «суета» — пустые, безрезультатные занятия.

Единственной достойной жизненной позицией является получение удовольствия от самого процесса жизни, помня при этом ее суетность. Екклесиаст считает, что в целом человеческая деятельность безрезультатна, мы не можем изменить существующий порядок вещей на земле. Все в человеческой жизни носит преходящий характер. Ничто земное не в состоянии дать ощущение совершенного счастья. Блаженства можно достичь только в Боге.

Первая глава Книги Екклесиаст

Слова Екклесиаста, сына Давидова, царя в Иерусалиме.

Суета сует, сказал Екклесиаст, суета сует, – всё суета!

Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем?

Род проходит, и род приходит, а земля пребывает во веки.

Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит.

Идет ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги свои.

Все реки текут в море, но море не переполняется: к тому месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь.

Все вещи – в труде: не может человек пересказать всего; не насытится око зрением, не наполнится ухо слушанием.

Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем.

Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое»; но это было уже в веках, бывших прежде нас.

Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после.

Я, Екклесиаст, был царем над Израилем в Иерусалиме;

и предал я сердце мое тому, чтобы исследовать и испытать мудростью все, что делается под небом: это тяжелое занятие дал Бог сынам человеческим, чтобы они упражнялись в нем.

Видел я все дела, какие делаются под солнцем, и вот, всё – суета и томление духа!

Кривое не может сделаться прямым, и чего нет, того нельзя считать.

Говорил я с сердцем моим так: вот, я возвеличился и приобрел мудрости больше всех, которые были прежде меня над Иерусалимом, и сердце мое видело много мудрости и знания.

И предал я сердце мое тому, чтобы познать мудрость и познать безумие и глупость: узнал, что и это – томление духа;

потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь.

«Многие знания многие печали» — это о депрессии?

Слова Екклесиаста “многие знания многие печали” говорят об опыте человека, стремившегося некогда приобрести мудрость и всевозможные знания. Однако по прошествии времени автор ощутил, что все это было суетой жизни, погоней за ветром. Счастье на земле обретено не было, увеличились лишь страдания от понимания призрачности человеческой надежды.

Однако слова автора не говорят о его депрессивном состоянии. Екклесиаст не пессимист. Он своими рассуждениями подготавливает к восприятию настоящей мудрости, явленной в Новом Завете. Им были познаны пути Божественного Промысла. А тот, кто обретает в своем сердце Истинного Бога, обретает настоящую мудрость. Это всегда приводит к настоящей радости, а не печали.

«Учение о мудрости в Псалтири, в книгах Екклесиаста и Притч, так же и в других ветхозаветных Писаниях, имело прообразовательное значение. Оно приготовляло к восприятию высшей премудрости, которая явилось в Иисусе Христе: «О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия!» (Рим. 11: 33). Только соединившись с Христом, человек может обрести подлинную мудрость, которая не только не умножает печаль и скорбь, но дает блаженную радость познания новой жизни» (иеромонах Иов Гумеров).

Христианское понимание слов «Многие знания многие печали»

Каково же христианское понимание слов «многие знания многие печали»? Для точного понимания требуется изучение всей Книги и правильное ее толкование. Выдергивание из контекста отдельной фразы, даже очень яркой, не позволяет понять ее истинный смысл.

По мнению Святых Отцов, главная мысль Книги Екклесиаста заключается в указании, что необходимо отвергнуть земную суету. Самым ценным для человека является служение Господу. А все остальное на земле есть просто дым, который легко развеивается и не оставляет следов. Даже человеческая мудрость признается недостаточной и бессмысленной без общения с Богом.

«Ибо мудрость мира сего есть безумие пред Богом» (Первое послание апостола Павла к Коринфянам, 3:19).

Однако понимание временности земной жизни не является поводом опускать руки. Суета и бессмысленность открывают человеку собственную беспомощность, заставляют его искать ответы на волнующие душу вопросы. Где же найти опору? В чем смысл происходящего и всей жизни? Эти искания человека приводят к тому, что им открывается Присутствие Бога, рождается вера, появляется надежда. Христианское отношение к жизни заключается в стремлении обретения единения с Богом, что означает покой и блаженство.

Мнения Святых Отцов о словах «многие знания многие печали»

Блаженный Августин (354-430)

«Знание вещей земных и небесных род людской имеет обыкновение оценивать очень высоко. Но, конечно же, лучшими [из его представителей] являются те, кто предпочитает этому знанию самопознание. Душа, которая знает свою немощь, более достойна похвалы, нежели та… что остается в неведении, каким путем достичь своего спасения и утверждения…

Ведь потому знание нуждающегося [вариант перевода: «делающего», «трудящегося»] и страждущего не надмевает, что любовь назидает (1 Кор. 8:1). Ибо он предпочел знание знанию, так как он предпочел познать немощь свою, нежели пределы мира, основания земли и высоты небес. А умножая познание, он умножил скорбь [вариант перевода: «тяжёлый труд»], скорбь от своего странствия из-за желания [достичь] своей отчизны и благого Бога Творца».

Преподобный Иероним Блаженный Стридонский (342-420)

«Ибо во множестве мудрости множество негодования: и кто прилагает мудрость, прилагает печаль. Чем больше кто будет постигать мудрость, тем больше он негодует, что подчинен порокам и далек от добродетелей, к которым стремится (Прем.6:7). А поелику сильные будут терпеть и сильные муки, и кому более поручается, от того более и взыскивается, то прилагающий мудрость прилагает поэтому и скорбь, сокрушается печалью по Боге и скорбит о грехах своих.

Поэтому и Апостол говорит: «кто есть веселяяй мя, точию приемляй скорбь от мене» (2Кор.2:2). Но, может быть, можно разуметь здесь и то, что муж мудрый скорбит о том, что мудрость скрывается в таком отдалении и глубине, и не сообщается уму так, как свет зрению, а достигается с некоторыми мучениями, невыносимым трудом, постоянным углублением и занятиями».

Священномученик Дионисий Александрийский (2-3 век)

«Напрасно надмевался я и прилагал премудрость, — не ту, которую дал Бог, но ту, о которой Павел говорит: премудрость мира сего буйство у Бога есть (1 Кор. 3:19). Соломон учился и этой премудрости сверх меры, более всех древних. Теперь он показывает суетность ея, как видно и из дальнейших слов. И сердце мое, говорит он, виде многая, знал я премудрость и разум, притчи и хитрость, но премудрость, и разум не истинный, а тот, который, по словам Павла, кичит (1 Кор. 8:1). Сказал он, по свидетельству Писания, и три тысячи притч (3 Цар. 4:32), но не духовных, а связанных с обыкновенными занятиями людей, как напр., притчи о животных или о лекарствах.

Поэтому и прибавил он с пренебрежением: уразумех аз, яко и сие есть произволение духа. А множество разума — не (того разума, который) от Духа Святого, а того, который занимается измерением неба, положением земли, пределами моря и производится вождем мира сего, посылающим его для уловления душ. Но приложивый разум в области этих предметов приложит болезнь».

Источник

Толкования Священного Писания

Содержание

Толкования на Еккл. 1:18

Свт. Григорий Нисский

потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь

Сщмч. Дионисий Александрийский

потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь

Блж. Августин

потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь

О Троице.

О духе и букве.

Лопухин А.П.

потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь

Толковая Библия.

Ибо во множестве мудрости множество негодования: и кто прилагает мудрость, прилагает печаль. Чем больше кто будет постигать мудрость, тем больше он негодует, что подчинен порокам и далек от добродетелей, к которым стремится (Прем. 6:7). А поелику сильные будут терпеть и сильные муки, и кому более поручается, от того более и взыскивается, то прилагающий мудрость прилагает поэтому и скорбь, сокрушается печалью по Боге и скорбит о грехах своих. Поэтому и Апостол говорит: «кто есть веселяяй мя, точию приемляй скорбь от мене» (2 Кор. 2:2). Но, может быть, можно разуметь здесь и то, что муж мудрый скорбит о том, что мудрость скрывается в таком отдалении и глубине, и не сообщается уму так, как свет зрению, а достигается с некоторыми мучениями, невыносимым трудом, постоянным углублением и занятиями.

Толкование на книгу Екклезиаст.

Источник

Екклесиаст: как в Библии оказалась такая «депрессивная» книга? И почему ее стоит прочесть

Приблизительное время чтения: 12 мин.

Многие исследователи называют эту книгу самой «небиблейской». Действительно, можно понять тех, кто, прочитав ее, спросят: а зачем вообще тогда жить? Но тем не менее это часть Библии, и совсем не случайная. Почему? Давайте разбираться.

Усталость вязкая, беспросветная, один день ничем не отличается от другого, рутина на работе, рутина дома, и кажется, даже церковная жизнь не поднимает дух… Неужели обещанное Христом блаженство недосягаемо?

Книга Екклесиаста удивительно точно передает это гнетущее состояние. Именно в ней звучит известная теперь на весь мир фраза: «Все суета сует и томление духа». Эта книга не только пропитана усталой печалью человека, которого мы бы сегодня назвали успешным, но и дает ответ, в чем причина нашего духовного и психологического выгорания и как вырваться из пожирающей жизнь суеты. Как ни парадоксально, автор Екклесиаста через свой текст, который кажется депрессивным, подводит нас к полноте и счастью, открывающимся в Евангелии.

Самая «небиблейская» книга

Екклесиаст — это точная древнегреческая калька с еврейского «Кохелет», что значит «говорящий в собрании» или «проповедующий». Это одна из самых загадочных и противоречивых книг Ветхого Завета. В ней нет яркого свидетельства веры, чудес или грозных пророчеств. Все сакральное здесь словно выветрено, обнажены лишь человеческое бессилие и усталость.

И оглянулся я на все дела мои, которые сделали руки мои, и на труд, которым трудился я, делая их: и вот, всё — суета и томление духа, и нет от них пользы под солнцем! (2:11)

Не случайно многие исследователи называли эту книгу самой «небиблейской», — настолько ее главный мотив — бессмыс­ленность человеческого бытия, кажется, противоречит духу Священного Писания. Даже само включение Екклесиаста в еврейский библейский канон вызвало напряженный спор раввинистических школ Гиллела и Шамая в I веке после Р. Х. Судьбу книги тогда решило то, что она традиционно приписывалась царю Соломону, чей авторитет для иудеев был непререкаем. Древние христианские экзегеты — Ориген, святитель Василий Великий, святитель Григорий Нисский, блаженный Иероним — также полагали, что это прощальная речь царя Соломона. Однако в современной научной библеистике это вызывает сомнение.

Книгу Екклесиаста, как правило, датируют III веком до Р. Х., временем после окончания Восточного похода Александра Македонского (334–325). Эта военная кампания расшатала прежний политический и социальный миропорядок; античность вступила в диалог с востоком — началась эллинистическая эпоха. Именно это, как утверждают специалисты, и объясняет совершенно нетипичную для Священного Писания тональность Книги Екклесиаста. И особенно — повторяющийся рефрен о вечной цикличности событий, природных явлений и человеческих судеб, столь близкий греческому духу и столь чуждый духу ветхозаветному:

Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое»; но это было уже в веках, бывших прежде нас (1:9–10).

Однако есть и иная точка зрения, ее придерживался Сергей Аверинцев: «Природные циклы не радуют Кохэлэта * своей регулярностью, но наводят на него скуку своей косностью. “Вечное возвращение”, которое казалось Пифагору возвышенной тайной бытия, здесь оценено как невыносимая и неизбывная бессмыслица. Поэтому скепсис книги Проповедующего в собрании есть именно иудейский, а отнюдь не эллинский скепсис; автор книги мучительно сомневается, а значит, остро нуждается вовсе не в мировой гармонии, а в мировом смысле, он утратил и оплакивает не Божественный космос, а Священную историю».

Важно, что этот текст откликается на глубинный человеческий кризис, к которому приводит девальвация смысла и духовное «выгорание», но даже на глубине отчаяния он вплетается в ветхозаветную реальность. Как справедливо заметил культуролог Михаил Эпштейн: «Если Екклесиаст находится на границе канона, то это его входные врата».

Диалог мысли и тайны

Автор Екклесиаста — человек, который ничего не ищет. Он не взывает к Богу, требуя от Него помощи или ответа. Он успешен, уважаем и мудр. Тем удивительнее, что его уверенность в бессмысленности и тщетности всех человеческих дел настолько тотальна и рациональна, что, кажется, совсем не оставляет места ни вере, ни надежде.

Последовательно взвешивая различные стороны человеческой жизни, автор каждый раз лишь устало отмахивается: все это суета. Переведенное на русский язык как «суета» слово «хавель» имеет и другие значения — «пар, вздох». Это слово употребляется в тексте более 30 раз — настолько емко и точно оно передает основную тональность авторских размышлений. Земное счастье и благополучие, все самые значительные и животрепещущие вопросы человеческого бытия и даже человеческая мудрость —

во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь (1:18)

— все это «хавель»: пар, дуновение, пустое, тщета.

Однако, если внимательно вчитаться, в тексте можно заметить внутреннюю драматургию. В сущности, перед нами разворачивается, как говорил священник Павел Флоренский, «диалог мысли и тайны». И мысль автора здесь совсем не статична и не догматична, она мучается, пульсирует, ходит по кругу, пытается обрести твердую почву, но, не найдя ее, каждый раз остается в молчаливом недоумении перед суетностью мира и своим внутренним нежеланием эту суетность принять.

Это особенно ощущается в его удивительно противоречивых суждениях. То он риторически вопрошает:

Выходит, автор непоследователен? Или он нарочно пытается сбить нас с толку? Некоторые комментаторы полагали: он просто иронизирует, потому что настолько разочаровался в жизни, что смотрит на все с усталой насмешкой.

Однако едва ли Церковь включила бы эту книгу в библейский канон, если бы ее содержанием была обычная, пусть и горькая, ирония. Дело в том, что за внешним скептицизмом и противоречиями открывается совершенно особенное богословие. В пустыне всеобщей тщеты автор ищет оазис евангельского блаженства, словно предчувствуя слова Нагорной проповеди, с которыми Христос обратится к тем, кто желает преодолеть суетность мира и обрести подлинное счастье.

Веселый пессимизм

«Кто не видит суеты мира, тот суетен сам», — писал Паскаль. Екклесиаст не суетен, он эту суетность осознал и над ней поднялся. Он без жалости лишает человека всех иллюзий в этом мире. Да, мы не можем знать, для чего нам суждено трудиться. Да, наше веселье и наше земное довольство — признак нашей глупости. А приобретенное нами знание и вся человеческая мудрость только умножают скорбь. И даже искание правды и справедливости на этой земле не более чем очередная тщета — автор прямо об этом пишет:

Есть и такая суета на земле: праведников постигает то, чего заслуживали бы дела нечестивых, а с нечестивыми бывает то, чего заслуживали бы дела праведников. И сказал я: и это — суета! (8:14).

Все одинаково бессмысленно и ничтожно перед лицом смерти. Однако там, где у Екклесиаста возникают явные противоречия, их напряжение всегда снимается именем Божиим.

Вот лишь несколько примеров:

Итак иди, ешь с весельем хлеб твой, и пей в радости сердца вино твое, когда Бог благоволит к делам твоим (9:7); Как ты не знаешь путей ветра и того, как образуются кости во чреве беременной, так не можешь знать дело Бога, Который делает все (11:5); Наслаждайся жизнью с женою, которую любишь, во все дни суетной жизни твоей, и которую дал тебе Бог под солнцем на все суетные дни твои; потому что это — доля твоя в жизни и в трудах твоих, какими ты трудишься под солнцем (9:9).

Человеку не дано знать судьбу того, что он посеял, не говоря о том, как распорядится его наследием потомство. Но это знает стоящий над всем Бог, и этого достаточно.

«Мы видим, как смыслоотрицание “нет пользы”, — пишет в связи с этим культуролог Михаил Эпштейн, — переходит в жизнеутверждение “нет ничего лучшего, как”. Это вовсе не противоречие, а глубочайшая правда веры как сомнения, как отрицания положительного знания. Человек не знает, для чего ему посланы его труды, но именно поэтому он знает, что ничего другого, ничего лучшего ему не дано. Этим предвосхищается знаменитое “верую, потому что абсурдно”, приписываемое Тертуллиану. Мысль Екклесиаста, как впоследствии мысль Тертуллиана, Дионисия Ареопагита и Сёрена Кьеркегора, движется от абсурда и отчаяния — к надежде, от суеты и томления духа — к вере».

Когда человек, с такой ясностью сознающий тщетность всех своих усилий, полностью принимает волю Божью, рождается, по выражению того же Михаила Эпштейна, «позиция веселого и деятельного пессимизма». Это жизнь — вопреки ее абсолютной бессмысленности — с абсолютным упованием на Бога. Иного человеку не дано.

В этом, если угодно, вся «каноничность» Книги Екклесиаста. Вера безосновательна, подсказывает нам автор. Она питается не формальным исполнением обрядов «по расписанию», а простотой хождения перед Богом — вот лаконичный и при этом бесконечно глубокий призыв к ветхозаветному человеку. И христианское мировидение — такой же радостный и деятельный пессимизм.

Верующий знает: Царство Небесное на земле неосуществимо — в Церковь никогда не войдут все населяющие ее народы, к ней всегда будет прислушиваться меньшинство, а всеобщая справедливость возможна только в утопических грезах. Христианский пессимизм — это трезвый, очищенный от иллюзий взгляд на мир.

Но в то же время он радостный, более того, деятельный, потому что все, что дано человеку в этой жизни, — от Бога, а Его благодать изливается на верующего просто так, помимо его мнимых или действительных заслуг. И значит, христианин не имеет права опускать руки. Он знает, что в суете и мимолетности земного существования всегда присутствует перспектива вечности и подняться над усталостью и рутиной быта, подобно Екклесиасту, можно — если помнить о том, что только в Боге обретаются покой и счастье. Такая вот нехитрая формула.

Все суета сует: как не сойти с ума от этой мысли?

Читаем Екклесиаста вместе с американским священником

Песня Пита Сигера (американский фолк-певец (1919–2014). — Ред.) «Как было — так и будет…» (To Everything There Is a Season) была очень популярна в Америке в 60-е годы. Она стала гимном Peace Movement (движение, которое выступало против войны во Вьетнаме. — Ред.). А после того как в 1965 году ее исполнила рок-группа The Byrds, она стала мировых хитом.

Удивительно, но кроме «turn, turn, turn» («вновь, вновь, вновь») и двух заключительных строк, все остальные слова этой песни прямо позаимствованы из Книги Екклесиаста (3:1–8) — настолько созвучны оказались ее смыслы настроениям того времени:

Всему свое время, и время всякой вещи под небом: время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное; время убивать, и время врачевать; время разрушать, и время строить; время плакать, и время смеяться; время сетовать, и время плясать; время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий; время искать, и время терять; время сберегать, и время бросать; время раздирать, и время сшивать; время молчать, и время говорить; время любить, и время ненавидеть; время войне, и время миру.

Эта самоочевидность вообще характерна для Книги Екклесиаста, которая относится к жанру библейских учительных книг. Мудрость, которая в них открывается, не несет в себе ничего сверхъественного. Наоборот, она открывает человеку то, что он и сам должен был бы видеть и понимать, но по каким-то причинам не видит и не понимает.

На первый взгляд кажется, что широко растиражированная фраза Екклесиаста: «Всё — суета сует и томление духа» — это крик отчаяния, вырвавшийся у человека, который абсолютно во всем разочаровался. Но такая интерпретация в корне неверна. Многие евангельские изречения, совершенно чуждые какому бы то ни было пессимизму, пропитаны духом именно этой книги.

Да, наша жизнь наполнена делами и событиями, постоянной тревогой, страхом перед будущим. Но Книга Екклесиаста напоминает нам, что все наши проблемы и тревоги на самом деле не имеют никакой ценности: в тот день, когда мы умрем, в мире все останется прежним. Что же тогда вечно и незыблемо, на что человек может по-настоящему опереться? Тот, кто нашел ответ на этот вопрос, следует истинным путем мудрости, говорит Екклесиаст. И путь этот — в Богочеловеке.

Помните, что Христос ответил на жалобу Марфы, что ее сестра Мария не помогает ей в хлопотах по хозяйству? Марфа! Марфа! ты заботишься и суетишься о многом, а одно только нужно; Мария же избрала благую часть, которая не отнимется у нее (Лк 10:41–42). Работать по дому нужно будет и завтра, и послезавтра, а Христос скоро покинет их, и значит, в этот момент важно только одно — быть с Ним. Разве то, что Он — Сам Богочеловек! — сейчас с ними, не заслоняет собой все остальное, не является уже бесконечным счастьем? И потому Иисус не позволяет Марфе навредить тому, что бесценно и не соизмеримо ни с какими другими земными благами, — душе Марии.

И Книга Екклесиаста — одно большое упражнение, которое учит человека видеть то, что ему по-настоящему необходимо, правильно расставлять приоритеты. Ведь все, что кажется нам важным — работа, здоровье, красота, веселье, власть, — временно и призрачно.

Очень важно впитать эту мысль Екклесиаста, потому что мир, в котором мы живем, пропитан соблазнительными, но глубоко ложными идеями. Современный человек, надменно полагаясь только на свои силы, вообразил, что способен изменить этот мир к лучшему, что технологии и научное знание приближают «светлое» будущее. И хотя во времена Екклесиаста люди вряд ли с таким же воодушевлением относились к науке, им было свойственно такое же высокомерие.

Есть у Екклесиаста одно туманное высказывание, которое проясняется только в контексте Нового Завета:

Всему и всем — одно: одна участь праведнику и нечестивому, доброму и [злому], чистому и нечистому, приносящему жертву и не приносящему жертвы; как добродетельному, так и грешнику; как клянущемуся, так и боящемуся клятвы. Это-то и худо во всем, что делается под солнцем, что одна участь всем, и сердце сынов человеческих исполнено зла, и безумие в сердце их, в жизни их; а после того они отходят к умершим (9:2–3).

Христос говорил, что Бог повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми (Мф 5:45) и что Он благ и к неблагодарным и злым (Лк 6:35). С одной стороны, эти слова лишают надежды тех, кто, совершая добрые дела, думают, что гарантированно получат ровно столько же добра в ответ. С другой стороны, именно потому мы и должны быть добры и великодушны к каждому — даже к злодеям! — что призваны быть совершенными, как Отец Небесный, который повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми. В жизни со Христом именно то, что кажется Екклесиасту «худым», становится путем к обóжению.

И предел всякой мудрости, говорит нам, христианам, ветхозаветный автор, — это смиренная память об этом и исполнение Божьих заповедей исключительно из любви к Нему, а не ради ожидаемой награды. Это и есть хождение перед Богом. А без Него даже самые великие добрые дела — суета и несут человеку лишь уныние и усталость. Перед лицом беспощадной и равнодушной смерти остается только то, что было изначально укоренено в вечном.

А на все, что мы оставим здесь, на земле, Екклесиаст учит смотреть с юмором. Мой любимый отрывок — в самой последней главе его книги — особенно актуален для тех, кто много пишет или читает: А что сверх всего этого, сын мой, того берегись: составлять много книг — конца не будет, и много читать — утомительно для тела (12:12). Каждый раз, когда я читаю эти строки, мне сквозь века улыбается загадочный автор, пожалуй, самой отрезвляющей во всей мировой литературе книги.

Источник