moraxella osloensis что это такое и как лечить

Moraxella catarrhalis

Сегодня мы поговорим о крайне интересном, с нашей точки зрения, микробе — моракселле. Этот разговор актуален особенно сейчас, когда может оказаться, что в постковидную эпоху именно этот зверек потенциально сможет понаделать много бед.

Автор: Трубачева Е.С., врач – клинический фармаколог

Сегодня мы поговорим о крайне интересном, с нашей точки зрения, микробе — моракселле, тем более этот разговор был обещан в предыдущей статье, посвященной эмпирической терапии заболеваний верхних дыхательных путей, а обещания принято выполнять. Этот разговор актуален особенно сейчас, когда может оказаться, что в постковидную эпоху именно этот зверек потенциально сможет понаделать много бед.

Микробиологические аспекты

Итак, Moraxella catarrhalis относится к грамотрицательным бактериям и входит в состав нормальной микрофлоры человека. Точнее будет сказать, что нормой она будет у маленьких обитателей планеты, то есть у детей. В холодное время года частота нормального носительства в этой возрастной группе достигает 75%. У взрослых же, напротив, моракселл мало, и определяются они у 1–5%.

Норма и норма, скажете вы, не первый раз уже обсуждаем, как нормальная микрофлора начинает бросаться на своих хозяев. Поэтому теперь обещанное интересное — дело в том, что носительство у взрослых сопряжено с наличием у них хронических заболеваний верхних и нижних дыхательных путей, вызванных другими патогенами. Ключевое слово — «другими». И тут начинается самое интересное. Помните, как в самом начале мы договорились не считать микробов статичными и аморфными существами? Например, в этой статье мы выяснили, что образование биопленок является результатом бурной социальной жизни микробов. Так вот, микробы бурно общаются не только в рамках своего штамма или вида, существует и межвидовое общение, чему моракселла наглядный пример. Поэтому поговорим об этом подробнее.

Одним из факторов патогенности Moraxella catarrhalis является пресловутая биопленка, которая помогает выживать колонии в достаточно агрессивных условиях нашего организма, одна иммунная система которого, с которой уже год активно воюют практически во всех ковидных госпиталях мира, чего стоит. Как вы помните, одним из компонентов нашей иммунки является система комплемента, и именно моракселла умеет ему противостоять. Причем у здоровых носителей комплемент уничтожить M. catarrhalis может, а у больных нет. Причина этого давно известна — это белок Usp2, связывающийся с человеческим вибронектином, но это даже не то что не тема данной статьи, это вообще только для тех, кого крепко укусила микробиологическая муха и кому хочется покопать тему поглубже. Мы просто примем как факт, что у больного человека система комплемента против моракселлы бессильна. И отсюда вытекает задумчивый первый вопрос — интересно, а сколько моракселл сейчас по ковидариям скачет?

Ну и что, что биопленка, опять спросите вы? Где вся глубина социальной коммуникации? Сейчас расскажем. Дело в том, что сама по себе Moraxella catarrhalis крайне редко вызывает хоть какое-то заболевание. Для этого надо иметь хорошо прибитый иммунитет (второй задумчивый вопрос — а сколько мораксельных пневмоний мы будем видеть у повторно заболевших, перенесших ранее ковид?) или тяжелое основное заболевание, либо травму, к которым в условиях стационарного лечения в качестве ВБИ присоединилась пневмония, вызванная Moraxella catarrhalis. В обычной стандартной ситуации моракселла если что и вызывает, то только оказывая содействие другим возбудителям заболеваний верхних и нижних дыхательный путей:

Как моракселла это делает? Дело в том, что она умеет формировать специальные агреганты, тем самым увеличивая прилипание на поверхности эпителия, например, пиогенного стептококка, в 10–20 раз. Сама M.catarrhalis, прилипая к эпителию дыхательных путей одной своей стороной, создает как бы посадочную площадку для стрептококков на другой, свободной своей стороне. Но в этом есть и хорошая новость — стрептококку перестает быть доступным эпителий, и процесс начинает носить более поверхностный характер, чем мог бы быть.

Но это еще не все, M.catarrhalis умеет передавать свои факторы устойчивости, например, пенициллиназы, не только в рамках своего вида, но еще и штаммам пневмококков и гемофилл. Притом, что пневмококк — грам-плюс возбудитель, а моракселла — грам-минус. Интересная зверюшка, правда? Поэтому, если обнаружили микст-инфекцию с M.catarrhalis, про пенициллины и незащищенные аминопенициллины нужно сразу забыть.

Клинические аспекты

Когда нужно думать о моракселле? Тогда, когда мы имеем дело с детьми, престарелыми и пациентами с предрасполагающими факторами, такими как:

Что еще? Если помните, то в уже упомянутой статье мы говорили о том, что в абсолютном большинстве случаев инфекции верхних дыхательных путей вызваны вирусами. Так вот, пришло время сказать, что именно M.catarrhalis умеет их бактериально осложнять чуть ли не лучше всех, особенно у маленьких детей. У взрослых такое встречается редко, но опять же, если микроб и выделяют, то при лечении ларингитов и трахеобронхитов, которые тоже в большинстве своем начинаются как вирусные. Но при этом надо помнить, что у моракселлы почетное третье место после пневмококка и гемофилы как возбудителя инфекций дыхательных путей, особенно верхних, притом что клиническая картина вообще никак на зверя не намекнет, так как абсолютно неспецифическая. Но на всякий случай проговорим, что

Диагностические аспекты

M.catarrhalis — это еще один пример, когда мы ни в коем случае не будем лечить анализ, он же посев. При отсутствии какой-либо клиники, как и в случае со всеми остальными представителями нормальной микрофлоры, «руки прочь от антибиотиков!». А если какая-либо клиника присутствует, сначала исключаем вирусную этиологию, и только тогда, еще раз подумав, хватаемся за антибиотик.

Терапевтические аспекты или чем будем геноцидить

Что необходимо запомнить раз и навсегда — в случае заболевания, вызванного M.catarrhalis, об антибиотиках пенициллинового ряда надо забыть сразу и навсегда, так как еще в 80-х годах прошлого века эта зверюшка перестала быть к ним чувствительна на 100% и, как упомянуто выше, начала довольно щедро делиться своими пенициллиназами с пневмококками и гемофиллами. Это не микроб, а какой-то гений микробного общения.

Моракселлы устойчивы в окружающей среде, находясь в капельках слюны и мокроты, но чувствительны ко всем дезинфектантам. Ничего не напоминает? SARS-CoV-2, например. Автор очень надеется, что ошибается, и эта сладкая парочка не «поженится» ни в ближайшем, ни в отдаленном будущем.

M.catarrhalis изначально природно устойчива к триметоприму (он же ко-тримоксазол), ванкомицину и линкомицину, которые являются бактериостатиками, так что можно ответственно заявить, что «контрацепция» не подействует, необходим тотальный геноцид, то есть антибиотики с бактерицидным эффектом. Пенициллины, как мы помним, уже потеряны, поэтому остаются:

В заключение, повторимся еще раз, M.catarrhalis — зверек крайне интересный, и дай нам всем бог или кто там вместо него есть, чтобы после многомесячного, если не сказать уже годичного, антибиотикового безумия в лечении COVID-19, этот интерес оставался сугубо академическим.

Источник

Моракселла катаралис – кто это такая?

5.00 (Проголосовало: 2)

Наиболее встречающимися ЛОР-заболеваниями являются средний отит и синусит. Особенно часто эти воспаления возникают в раннем возрасте. По статистике до пяти лет ими страдают до 60% детей. Одним из возбудителей этих заболеваний является бактерия моракселла. Моракселла катаралис или Moraxella catarrhalis или Branchamella catarrhalis была выделена в начале прошлого века и не считалась патогенной до 70-х годов.

Где обитает?

В норме она живет на слизистой оболочке носа, глаз и в мочеполовой системе. Обычно никаких неприятностей эта бактерия не доставляет. Но, как любая условно патогенная флора при ослаблении иммунитета, она может стать причиной заболевания. Моракселла в 50% случаев обнаруживается у детей и в десятки раз реже у взрослых. Именно поэтому чаще всего эта бактерия встречается в посеве у детей.

Для чего необходимо взять мазок?

Обычно этот микроорганизм живет у большинства людей и никаких неприятностей не доставляет, и избавляться от него заранее, в целях профилактики, смысла нет. Однако, если именно моракселла стала причиной постоянных болезней, то без антибиотиков, скорее всего, не обойтись.

Несмотря на то, что по агрессивности воспаления моракселла уступает другим возбудителям, опасна она в основном тем, что плохо распознается и часто может лечиться неправильно. Именно поэтому не стоит пренебрегать сдачей мазка на флору. Собранный материал от пациента высеивают на специальную среду и диагностируют бактерию с помощью микроскопа.

Если лечиться, то как?

Являясь бактерией, способной продуцировать фермент β-лактамазу, моракселла устойчива к определенным видам антибиотиков, которые при ЛОР-заболеваниях назначаются чаще всего. Поэтому лабораторные исследования и консультация врача необходимы для своевременного, правильного лечения и благополучного исхода заболевания.
Помимо этого, применяется и симптоматическое лечение, которое назначит врач, учитывая течение заболевания. Только врач на основе анализов сможет правильно установить возбудителя болезни и назначить тот препарат, который вам необходим.

В филиалах «ЛОР клиники №1» высококвалифицированные специалисты-оториноларингологи проведут полный осмотр ЛОР-органов, назначат необходимые обследования и лечение, соответствующее вашему заболеванию.

Источник

Moraxella osloensis в микробиоте репродуктивного тракта при бесплодии: случайные находки или маркеры патологии?

Полный текст:

Аннотация

Цель работы — анализ возможной роли Moraxella osloensis в микробиоте генитального тракта мужчин и женщин при бесплодии.
Материалы и методы. Проведено исследование образцов содержимого уретры мужчин и отделяемого заднего свода влагалища женщин репродуктивного возраста, состоящих в бесплодном браке. Культуральное исследование осуществляли с использованием элективных питательных сред с последующей идентификацией культур по биохимическим свойствам. Метагеномное исследование 16S рибосомальной РНК образцов осуществлено на платформе «Illumina MiSeq».
Результаты. При метагеномном исследовании содержимого генитального тракта мужчин и женщин, состоящих в бесплодном браке, а также пациентов с диагнозом «острая генитальная гонококковая инфекция» в 100% образцов, зачастую в значительном количестве, зарегистрированы фрагменты генома Moraxella spp., среди которых M. osloensis занимали лидирующие позиции. У женщин доля M. osloensis была в 2 раза больше, чем у мужчин (25,3 ± 9,0 и 11,7 ± 9,3% соответственно). Показана высокая частота встречаемости ассоциаций M. osloensis с другими оппортунистическими патогенами, в частности G. vaginalis и E. faecalis. Представляется, что M. osloensis могут способствовать развитию и поддерживают бессимптомный воспалительный процесс. Более того, постоянное присутствие моракселл в микробиоте при гонококковой инфекции может указывать и на их определенную патогенетическую активность, и на синергичный характер взаимоотношений между M. osloensis и N. gonorrhoeae.
Заключение. Можно полагать, что именно M. osloensis формируют консорциумы, обусловливающие патосимбиоценоз в репродуктивных органах. Снижение фертильности на фоне асимптомного хронического воспаления при устойчиво сложившемся симбиоценозе, включающем моракселлы, предлагается рассматривать как индикаторное состояние для этой патологии, а M. osloensis — как её маркер.

Ключевые слова

Введение

Проблемой, которая в настоящее время подвергается всестороннему изучению, является влияние вагинальной микробиоты (ВМБ) на состояние здоровья женщин и их новорождённых [1]. Развитие представлений о состоянии вагинального биотопа женщин репродуктивного возраста неразрывно связано с историей изучения нормальной микрофлоры влагалища. В 1892 г. А. Додерлейн впервые описал бактерии, преобладавшие в нормоценозе, которые впоследствии назвали палочками Додерлейна, а в настоящее время объединяют под общим названием Lactobacillus spp. Дальнейшие исследования доказали, что нормальная флора весьма разнообразна и изменчива. Её состав зависит от множества факторов: возраста женщины, фазы менструального цикла, сексуальной активности, наличия беременности и др. Однако признаком здоровья по сей день считается преобладание в микробном пейзаже влагалища лактобацилл (до 95%). Здоровые женщины в основном колонизированы L. crispatus, L. jensenii и L. iners; однако и другие бактерии могут быть элементами ВМБ [2].

Параллельно с изучением нормальной микрофлоры исследовали и микробиоту женщин с патологическими выделениями. До недавнего прошлого все заболевания, не обусловленные гонококками, трихомонадами и кандидами, назывались «неспецифический вагинит/кольпит». Первое классическое клинико-эпидемиологическое исследование, с которым официально связано начало изучения бактериальных вагинозов, было проведено H.L. Gardner и соавт. в 1954 г. [3]. Авторы выделили новую бактерию из половых путей женщин, подтвердив её этиологическую значимость в развитии «неспецифических кольпитов» и возможность полового пути передачи. Лишь в 1980 г., используя метод ДНК-РНК-гибридизации, установили её принадлежность к совершенно новому роду Gardnerella, названному в честь H.L. Gardner. Соответственно, заболевание стали называть гарднереллезом. В 1982 г. Р.А. Totten и соавт. [4] доказали, что G. vaginalis всегда обнаруживаются у больных, но они встречаются также у 5–40% клинически здоровых женщин. Другими словами, гарднереллы не являются единственной причиной заболевания, более того, ведущая роль принадлежит консорциуму анаэробных бактерий.

В 1984 г. в Стокгольме по предложению научной группы K. Holmes было принято современное название болезни — бактериальный вагиноз (БВ) — как наиболее точно характеризующее патологию. Оказалось, что обсеменённость влагалища при БВ на несколько порядков выше, чем у здоровых женщин: 10 10 –10 11 против 10 6 –10 7 КОЕ/мл. При этом резко изменяется соотношение аэробной и анаэробной флоры в сторону увеличения последней и существенно меняется качественный состав микроорганизмов, прежде всего за счёт значительного уменьшения количества лактобацилл (до уровня менее 30% от исходного), их видового спектра и функциональной активности, сопровождающегося активизацией роста разнообразных условно-патогенных видов. Наряду с этим расширяется и перечень таксонов, ассоциированных с БВ. В их числе Atopobium vaginae, Mobiluncus spp., Bacteroides spp., Prevotella spp. и другие анаэробные бактерии [5]. Термин «вагиноз» подчеркивает отсутствие воспалительной реакции со стороны слизистой влагалища, несмотря на обильные выделения с неприятным запахом, что подтверждается низким содержанием нейтрофильных лейкоцитов в вагинальном содержимом. БВ — исключительно женское заболевание, между тем и у мужчин детектируются микроорганизмы, заселяющие влагалище женщин в подобных случаях. Поскольку никакие клинические симптомы при этом у них обычно не возникают, принято считать, что мужчины выступают лишь носителями инфекции и своего рода ее распространителями среди женщин. Появляются публикации, указывающие на влияние классических возбудителей БВ на сперму и семенную жидкость — два основных компонента, связанных с мужской фертильностью [6]. Однако при бактериологическом исследовании такие признанные ассоцианты микробиоты женщин при БВ, как G. vaginalis и A. vaginae, крайне редко детектируются в эякуляте мужчин. В подобных случаях диагностику провести удается лишь с помощью высокоточных лабораторных методов, а интерпретация полученных при этом результатов весьма сложна.

Внедрение не зависящих от культуры молекулярных методов предоставило новую информацию о бактериальном разнообразии в ВМБ, выявив большое количество привередливых и/или некультивируемых видов бактерий. Эти молекулярные исследования сформировали новый взгляд на роль состава бактериальных сообществ. Стало ясно, что их пейзаж гораздо сложнее, чем ранее признавалось, а в ВМБ в дополнение к уже идентифицированным видам обнаруживаются многие до сих пор неизвестные бактериальные таксоны [7][8].

В литературе последних лет, характеризующей ВМБ на основе применения различных технологий микробиологического анализа, в том числе при БВ [9][10], мы лишь однажды встретили указание на более или менее значимое представительство бактерий семейства Moraxellaceae [11]. Впервые описанные V. Morax [12], эти бактерии проявляли высокую степень тропизма к тканям глаза и сегодня относятся к ведущим этиопатогенам кератита, конъюнктивита и эндофтальмита [13]. Об их встречаемости и роли в генитальном тракте свидетельствуют немногочисленные публикации прошлых лет [14][15][16][17][18].

Наш опыт молекулярно-генетического исследования микрофлоры генитального тракта мужчин и женщин, состоящих в бесплодном браке, заставлял обращать внимание на присутствие генетических маркеров Moraxella spp., к тому же представителей этого рода мы всегда обнаруживали и в материале больных с предположительным диагнозом «острая генитальная гонококковая инфекция» (ОГГИ).

Цель исследования — оценить возможную диагностическую и прогностическую роль Moraxella spp., детектируемых в генитальном тракте пациентов, состоящих в бесплодном браке.

Материалы и методы

Для исследования использовали образцы вагинального содержимого, полученного из заднего свода влагалища с помощью мерной ложки Фолькмана от 15 женщин, и пробы эякулята от 15 мужчин — их половых партнеров — при бесплодном браке, а также пробы отделяемого генитального тракта 12 пациентов с подозрением на ОГГИ.

Метагеномное исследование 16S рибосомальной РНК образцов осуществлено на платформе «Illumina MiSeq» с использованием набора «MiSeq Reagent Kits v3» («600-Cycle Kit») согласно рекомендациям производителя. Библиотеки для секвенирования участков V3–V4 гена 16S РНК были приготовлены согласно 16S Metagenomic Sequencing Library Preparation Illumina. При биоинформационной оценке применяли программное обеспечение для метагеномного анализа «Kraken Metagenomics v.2.0.0» (классификатор ридов — коротких нуклеотидных последовательностей), используя стандартную базу данных [19].

Для культурального метода применяли кровяной агар, среды Эндо и Сабуро, МРС, а также агар Мартена, изучали тинкториальные, культуральные и биохимические свойства выделенных штаммов.

Показатели количественных характеристик представлены как М ± σ.

Результаты

При биоинформационной оценке полученных данных установлено высокое содержание фрагментов бактериальных геномов в образцах. Для вагинального биотопа — 83,9 ± 16,1%, а для эякулята — 72,0 ± 28,6% от общего генетического материала в пробе.

Во влагалищной жидкости субфертильных женщин при метагеномном анализе доля бактерий семейства Lactobacillaceae составляла 12–84% (41,9 ± 17,99; рисунок, а). В половине случаев содержание геномовариантов этого семейства не превышало 30% общей бактериальной массы, что характерно для БВ. Ведущее положение среди представителей семейства занимал род Lactobacillus с доминированием L. jensenii, L. delbrueckii и L. amylolyticus, однако генетические маркеры L. crispatus — индикатора нормоценоза — не выявлены, что также настораживает в плане дисбиотического состояния во влагалище обследованных. Генетический материал L. iners — бактерии скорее с негативной репутацией — практически не детектирован. В то же время удельное содержание анаэробных бактерий — типичных ассоциантов БВ: Actinomyces spp., Peptoniphilus spp., Prevotella spp., Bacteroides spp., Fusobacterium spp. и Mobiluncus curtisii — оказалось минимальным. Enterococcus faecalis детектированы во всех пробах, однако их удельный вес превышал 1% совокупного генетического материала лишь в трети случаев (рисунок, а). Доля микроорганизмов семейства Staphylococcaceae только в одном образце составила 0,5%, в остальных обнаруживали следовые количества, при этом преобладали геномоварианты из рода Staphylococcus. Аналогично скудное представительство характерно и для семейства Enterobacteriaceae. Только в 2 случаях энтеробактерии в общей микробной массе составили 0,8%, хотя во всех пробах обнаружены фрагменты геномов Escherichia coli, Klebsiella spp. и комплекса Enterobacter cloacae.

В эякуляте мужчин — половых партнеров обследованных женщин во всех образцах детектировали Enterococcus faecalis — 28,1 ± 23,6% от общего количества генетического материала (рисунок, б). Кроме того, у всех мужчин обнаружены фрагменты генома представителей рода Lactobacillus и семейства Enterobacteriaceae, однако их более или менее значимое содержание (≤5%) отмечали лишь в 1–2 образцах из 5. Удельный вес генетического материала бактерий — представителей родов Prevotella, Bacteroides, Clostridium, Morganella, Corynebacterium и Staphylococcus, которые встречались с заметным постоянством, был еще менее значительным.

Неожиданной находкой стало обнаружение во всех исследованных образцах в большом количестве генетических маркеров Moraxella spp. (рисунок), среди которых M. osloensis занимали лидирующие позиции. У женщин доля генетического материала M. osloensis оказалась в 2 раза больше, чем у мужчин (25,3 ± 9,0 и 11,7 ± 9,3% соответственно).

Для вагинального биотопа субфертильных женщин установлено, что у половины из них M. osloensis присутствовали одновременно с G. vaginalis, при этом первый симбионт преобладал, а доля гарднерелл составляла порядка 10% общей бактериальной массы. В трети таких случаев присутствовали E. faecalis (8–15%). Кроме этого, M. osloensis чаще обнаруживали в пробах, когда среди лактобактерий лидировали представители L. jensenii. В1 случае 20% генетического материала представлял геном Bifidobacterium longum в сочетании с M. osloensis (19%).

В эякуляте субфертильных мужчин детектирована устойчивая ассоциация E. faecalis и M. osloensis. В трети проб доминирующее положение занимали M. osloensis, а более чем в половине — E. faecalis.

При сравнении с пробами, полученными от мужчин и женщин с предположительным диагнозом ОГГИ, установлено, что генетический материал M. osloensis в них только в 1 случае достигал 7% от общего содержания, а в остальных — не превышал 1%. Если сравнить встречаемость и содержание M. osloensis и N. gonorrhoeae в микробиоте, то в половине случаев генетический материал моракселл преобладал над таковым гонококков, только в каждом третьем образце фрагменты генома N. gonorrhoeae регистрировали чаще, чем M. osloensis. В остальных образцах эти два вида имели равный удельный вес.

При использовании культурального метода представители рода Moraxella не были выделены ни в одной пробе. При посевах образцов зачастую регистрировали один вид микроорганизмов, реже ассоциации 2 бактерий и менее чем в десятой доле проб — совокупность 3 микроорганизмов. При молекулярно-генетическом исследовании обнаружен значительно более широкий видовой спектр в каждой пробе. Примечательно, что те виды, которые высевали при культивировании, детектированы и при метагеномном исследовании, но в минимальных количествах, и наоборот, что трудно объяснить.

Обсуждение

При обследовании супружеских пар, состоящих в бесплодном браке, а также пациентов с типичной клинической картиной ОГГИ — признанной патологии, зачастую приводящей к инфертильности, — при молекулярно-генетическом изучении патологического материала нами во всех случаях обнаружены представители рода Moraxella. Важно подчеркнуть, что при применении бактериоскопического и культурального методов такие находки были единичными при бесплодии и не регистрировались при гнойно-воспалительном процессе.

Наш первый опыт, констатирующий детекцию фрагментов генома моракселл в 100% исследованных образцов, в силу минимального объема наблюдений не может претендовать на сколько-нибудь категорическую оценку этого феномена. Однако он дает повод рассматривать представителей рода Moraxella, в первую очередь M. osloensis, в качестве возможных маркёров патологических изменений в микробиоте генитального тракта, ассоциированных с нарушением фертильности.

Наряду с установленной нами частотой их встречаемости в подобных случаях, основанием для такого предположения служат, на наш взгляд, и результаты ряда исследований других авторов, характеризующие биологические особенности этих бактерий. Исследователи указывают на высокую степень устойчивости моракселл к оксидативному стрессу, который можно наблюдать в репродуктивном тракте в результате активности лейкоцитов и/ или лактобактерий. Моракселлы, обладающие каталазной активностью, способны в большей степени выдерживать такой стресс, чем каталазанегативные виды [22], а каталазная активность M. osloensis превышает таковую у E. coli [23].

Moraxella spp. широко распространены в окружающей среде, что обусловлено их относительно высокой устойчивостью. M. osloensis, например, хорошо переносят высушивание и действие ультрафиолета, даже в большей степени, чем E. coli и S. aureus, что обусловлено содержащимися в клеточной мембране липидами и жирными кислотами [24, 25]. Можно предположить, что симбиоз с такими бактериями весьма полезен для других ассоциантов, в частности энтерококков и гарднерелл, поскольку они способны нейтрализовать антагонистическое действие представителей нормальной микрофлоры и эффекторов иммунной системы. В настоящее время M. osloensis относят к оппортунистическим патогенам, при том что их патогенный потенциал увеличивается при «старении» штаммов. Например, 60-часовые культуры оказались в несколько раз более вирулентными, чем 24-часовые, которые практически не оказывали повреждающего действия на тест-объекты [26].

Остается нерешенным вопрос о продукции токсина(ов), хотя логично предположить, что описанные выше эффекты могут быть связаны с тем, что через 60 ч инкубации культуры M. osloensis или существенно увеличивают продукцию, или накапливают токсин(ы). В целом для представителей рода описаны такие факторы патогенности, как липополисахарид, фимбрии, выработка капсулоподобного вещества и гемагглютинина [26]. Наличие
такого комплекса факторов патогенности в совокупности с медленным накоплением токсина(ов) позволяет предположить, что M. osloensis могут играть ключевую роль в поддержании патосимбиоза, особенно при хроническом воспалении.

Особый интерес в этой связи вызывает накопившаяся к настоящему времени информация о том, что долговременная колонизация органа определенными видами бактерий, вызывающими локальный генотоксический стресс, может стать причиной клеточной трансформации и в конечном счете привести к раку. Генотоксический стресс, в свою очередь, может быть следствием хронического воспаления, вызванного бактериями, накопления их метаболитов в тканях и органах. Установлено, что генотоксины приводят к увеличению повреждений ДНК и блокировке систем репарации [27]. Сведений о продукции подобных метаболитов M. osloensis в литературе мы не обнаружили, хотя считаем такую их способность вероятной. Представляется, что M. osloensis, доминирующие в репродуктивном тракте субфертильных пациентов, способствуют развитию и поддерживают бессимптомный воспалительный процесс, а медленное накопление токсина может оказывать пролонгированное повреждающее действие на гаметы. Более того, постоянное присутствие моракселл в микробиоте при ОГГИ может указывать и на их определенную патогенетическую активность, и на синергичный характер взаимоотношений между M. osloensis и N. gonorrhoeae.

В истории изучения вагинальной микробиоты есть примеры, когда трудно объяснимая встречаемость одного и того же микроорганизма в отсутствие симптоматики и при установленной патологии, в том числе при БВ, находила достаточно неожиданное объяснение. Так случилось, например, при детальном изучении представителей рода Gardnerella: факты позволяют предположить, что у здоровых женщин превалируют штаммы (или виды) гарднерелл с низкой вирулентностью, а за развитие заболевания, которое даже предлагается вновь называть гарднереллезом [28], отвечают высоковирулентные разновидности этих бактерий [29][30][31][32]. Авторы отмечают важную для развития полиэтиологичного БВ особенность гарднерелл — их способность к симбиозу с другими условно-патогенными анаэробами, предоставляя последним комфортную среду обитания [33].

Аналогичные гипотезы возникают при анализе биологических особенностей и частоты встречаемости моракселл в микробиоте генитального тракта обследованных мужчин и женщин. Отсутствие информации о связи этих бактерий с БВ, как, впрочем, и о прямой причастности последнего к снижению фертильности, с одной стороны, и выявление типичных признаков этого дисбиотического состояния (существенное снижение доли лактобактерий, присутствие G. vaginalis) — с другой, представляется нам фактом интересным и требующим пристального дальнейшего изучения. Можно полагать, что именно M. osloensis в ассоциациях с другими оппортунистическими патогенами, в частности G. vaginalis и E. faecalis, формируют консорциумы, обусловливающие устойчивый патосимбиоценоз, встречающийся в репродуктивном тракте, в том числе при бесплодии. Поскольку с каждым годом увеличивается число случаев, когда детектируют хронические воспалительные процессы в репродуктивном тракте, отличающиеся отсутствием клинических симптомов, но в то же время существенным поражением и даже деструкцией клеток человека [34], снижение фертильности при устойчиво сложившемся симбиоценозе, включающем моракселлы, можно рассматривать как индикаторное состояние для этой патологии, а M. osloensis — как её маркер.

Заключение

При метагеномном исследовании отделяемого генитального тракта мужчин и женщин, состоящих в бесплодном браке, зарегистрирована высокая частота встречаемости и зачастую значительная доля генетического материала Moraxella spp., в первую очередь M. osloensis, детектируемых в ассоциации с фрагментами генома E. faecalis и G. vaginalis. Наличие таких консорциумов в микробиоте репродуктивных органов указывает на возможную роль моракселл в поддержании патосимбиоценоза, обусловливающего бессимптомный хронический воспалительный процесс, приводящий, в частности, к снижению фертильности.

Данных об индуцируемых микробиотой генитального тракта генотоксических эффектах и мутагенезе, обусловленном и (или) модулируемом бактериями, в частности о способности моракселл к продукции генотоксинов, в доступной литературе мы не обнаружили. Однако исследования в этом направлении, в том числе при бесплодии, следует признать перспективными и целесообразными.

Список литературы

1. Kamińska D., Gajecka М. Is the role of human female reproductive tract microbiota underestimated? Benef. Microbes. 2017; 8(3): 327–43. https://doi.org/10.3920/BM2015.0174

2. Buchta V. Vaginal microbiome. Ceska Gynekol. Winter. 2018; 83(5): 371–9.

3. Gardner H.L., Dukes C.D. Haemophilus vaginalis vaginitis: a newly defined specific infection previously classified non-specific vaginitis. Am. J. Obstet. Gynecol. 1955; 69(5): 962–76.

4. Piot P., Van Dyck E., Totten P.A., Holmes K.K. Identification of Gardnerella (Haemophilus) vaginalis. J. Clin. Microbiol. 1982; 15(1): 19–24. https://doi.org/10.1128/jcm.15.1.19-24.1982

5. Machado A., Cerca N. Influence of biofilm formation by Gardnerella vaginalis and other anaerobes on bacterial vaginosis. J. Infect. Dis. 2015; 212(12): 1856–61. https://doi.org/10.1093/infdis/jiv338

6. Damke E., Kurscheidt F.A., Irie M.M.T., Gimenes F., Consolaro M.E.L. Male partners of infertile couples with seminal positivity for markers of bacterial vaginosis have impaired fertility. Am. J. Mens. Health. 2018; 12(6): 2104–15. https://doi.org/10.1177/1557988318794

7. Ravel J., Gajer P., Abdo Z., Schneider G.M., Koenig S.S., McCulle S.L., et al. Vaginal microbiome of reproductive-age women. Proc. Natl. Acad. Sci. USA. 2011; 108(Suppl. 1): 4680–7. https://doi.org/10.1073/pnas.1002611107

8. Martin D.H., Marrazzo J.M. The vaginal microbiome: current understanding and future directions. J. Infect. Dis. 2016; 214(Suppl. 1): S36–41. https://doi.org/10.1093/infdis/jiw184

9. Martin D.H., Zozaya M., Lillis R., Miller J., Ferris M.J. The microbiota of the human genitourinary tract: trying to see the forest through the trees. Trans. Am. Clin. Climatol. Assoc. 2012; 123: 242–56.

11. Li F., Chen C., Wei W., Wang Z., Dai J., Hao L., et al. The metagenome of the female upper reproductive tract. Gigascience. 2018; 7(10): giy107. http://doi.org/10.1093/gigascience/giy107

12. Morax V. Note sur un diplobacille pathogéne pour la conjunctivite humaine. Ann. Inst. Pasteur. 1896; 10: 337–45.

13. LaCroce S.J., Wilson M.N., Romanowski J.E., Newman J.D., Jhanji V., Shanks R.M.Q., et al. Moraxella nonliquefaciens and M. osloensis are important Moraxella species that cause ocular infections. Microorganisms. 2019; 7(6): 163. https://doi.org/10.3390/microorganisms7060163

14. Henriksen S.D. Moraxella, Acinetobacter, and the Mimeae. Bacteriol. Rev. 1973; 37(4): 522–61.

15. Riley P.S., Hollis D.G., Weaver R.E. Characterization and differentiation of 59 strains of Moraxella urethralis from clinical specimens. Appl. Microbiol. 1974; 28(3): 355–8.

16. Abdolrasouli A., Amin A., Baharsefat M., Roushan A., Hemmati Y. Moraxella catarrhalis associated with acute urethritis imitating gonorrhoea acquired by oral-genital contact. Int. J. STD AIDS. 2007; 18(8): 579–80. http://doi.org/10.1258/095646207781439775

17. Gómez-Camarasa C., Fernández-Parra J., Navarro-Marí J.M., Gutiérrez-Fernández J. Moraxella osloensis emerging infection. Visiting to genital infection. Rev. Esp. Quimioter. 2018; 31(2): 178–81. (in Spanish)

18. Coker D.M., Griffiths L.R. Moraxella urethritis mimicking gonorrhoea. Genitourin. Med. 1991; 67(2): 173–4. http://doi.org/10.1136/sti.67.2.173-a

19. Богун А.Г., Кисличкина А.А., Галкина Е.В., Майская Н.В., Соломенцев В.И., Мухина Т.Н. и др. Использование современных методов идентификации бактерий в деятельности государственной коллекции патогенных микроорганизмов и клеточных культур (ГКПМ-Оболенск). Инфекция и иммунитет. 2016; 6(3): 8.

20. Shaffer M., Armstrong A.J.S., Phelan V.V., Reisdorph N., Lozupone C.A. Microbiome and metabolome data integration provides insight into health and disease. Transl. Res. 2017; 189: 51–64. https://doi.org/10.1016/j.trsl.2017.07.001

21. Кубанов А.А., Барышков К.В., Честков А.В., Шаскольский Б.Л., Грудянов Д.А., Дерябин Д.Г. Генотипическое разнообразие популяции Neisseria gonorrhoeae в Архангельске (Россия): механизмы формирования и связь с устойчивостью к антимикробным препаратам. Молекулярная генетика, микробиология и вирусология. 2018; 36(3): 43–8. http://doi.org/10.17116/molgen20183603143

22. Di Capua C., Bortolotti A., Farías M.E., Cortez N. UV-resistant Acinetobacter sp. isolates from Andean wetlands display high catalase activity. FEMS Microbiol. Lett. 2011; 317(2): 181–9. https://doi.org/10.1111/j.1574-6968.2011.02231.x

23. Kubota H., Mitan A., Niwano Y., Takeuch K., Tanaka A., Yamaguchi N., et al. Moraxella species are primarily responsible for generating malodor in laundry. Appl. Environ. Microbiol. 2012; 78(9): 3317–24. https://doi.org/10.1128/aem.07816-11

24. Beney L., Gervais P. Influence of the fluidity of the membrane on the response of microorganisms to environmental stresses. Appl. Microbiol. Biotechnol. 2001; 57(1-2): 34–42. https://doi.org/10.1007/s002530100754

25. Sugimoto C., Miyagawa E., Nakazawa M., Mitani K., Ishizawa Y. Cellular fatty acid composition comparisons of Haemophilus equigenitalis and Moraxella species. Int. J. Syst. Bacteriol. 1983; 33(2): 181–7. https://doi.org/10.1099/00207713-33-2-181

26. Tan L., Grewal P.S. Endotoxin activity of Moraxella osloensis against the grey garden slug, Deroceras reticulatum. Appl. Environ. Microbiol. 2002; 68(8): 3943–7. http://doi.org/10.1128/aem.68.8.3943-3947.2002

27. Баранова Е.Д., Дружинин В.Г. Состав бактериальной микрофлоры человека: генотоксические и канцерогенные эффекты, ассоциированные с его изменениями в различных органах. Молекулярная генетика, микробиология и вирусология. 2019; 37(2): 58–63. https://doi.org/10.17116/molgen20193702158

28. Cerca N., Vaneechoutte M., Guschin A., Swidsinski A. Polymicrobial infections and biofilms in women’s health: Gahro Expert Group Meeting Report. Res. Microbiol. 2017; 168(9-10): 902–4. http://doi.org/10.1016/j.resmic.2017.07.002

29. Khan S., Voordouw M.J., Hill J.E. Competition among Gardnerella subgroups from the human vaginal microbiome. Front. Cell. Infect. Microbiol. 2019; 9: 374. http://doi.org/10.3389/fcimb.2019.00374

30. Hill J.E., Albert A.Y.K., VOGUE Research Group. Resolution and сooccurrence patterns of Gardnerella leopoldii, G. swidsinskii, G. piotii, and G. vaginalis within the vaginal microbiome. Infect. Immun. 2019; 87(12): e00532-19. http://doi.org/10.1128/IAI.00532-19

31. Castro J., Jefferson K.K., Cerca N. Genetic heterogeneity and taxonomic diversity among Gardnerella species. Trends Microbiol. 2020; 28(3): 202–11. http://doi.org/10.1016/j.tim.2019.10.002

33. Савичева А.М., Крысанова А.А., Лищук О.В. Единственная в своём роде? StatusPraesens. Гинекология, акушерство, бесплодный брак. 2019; (5): 32–40.

34. Belkaid Y., Hand T.W. Role of the microbiota in immunity and inflammation. Cell. 2014; 157(1): 121–41. https://doi.org/10.1016/j.cell.2014.03.011

Об авторах

Годовалов Анатолий Петрович — к.м.н., в.н.с. ЦНИЛ, доц. каф. микробиологии и вирусологии

Карпунина Наталья Сергеевна — д.м.н., проф. каф. госпитальной терапии и кардиологии

Карпунина Тамара Исаковна — д.б.н., проф. каф. микробиологии и вирусологии

Источник