viva la vida что это значит
Coldplay. Viva la Vida. Да здравствует жизнь!
Эквиритмический перевод песни «Viva la Vida» британской группы Coldplay с альбома «Viva la Vida or Death and All His Friends» (2008)
С 22 июня 2008 года песня возглавляла американский чарт «Billboard Hot 100» в течение 1 недели.
С 22 июня 2008 года песня возглавляла британский чарт «UK Singles Chart» в течение 1 недели.
ДА ЗДРАВСТВУЕТ ЖИЗНЬ!
(перевод Евгения Соловьева)
Всем миром правил я,
Словом мог разливать моря.
Я по утрам теперь сплю один,
Улиц бывший господин.
Я рисковал, и страх
У врагов своих видел в глазах.
Слушал, как мне пела голь:
«Старый умер король, славься король!»
Держал только ключ, и вдруг
Сзади стен сомкнулся круг.
И я узнал, что мои замки все
Стоят лишь на песке, лишь на песке.
Под колокол Иерусалима
Слышу кавалеристов Рима.
Будьте вы мне мечом, щитом,
Посланниками в том краю чужом.
По причине, что не ясна,
Не было там ни слова,
Ни слова без вранья,
Когда всем миром правил я.
Свирепый ветер дикости
Cорвал дверь, чтоб дать мне войти.
Барабанный бой давал сигнал.
Люди не представляли, кем я стал.
Революционеры ждут
Мою голову на дне блюд.
Как марионетка со шнурком.
О, кто захочет быть королём?
Под колокол Иерусалима
Слышу кавалеристов Рима.
Будьте вы мне мечом, щитом,
Посланниками в том краю чужом.
По причине, что не ясна,
Святой Пётр не позовёт меня.
Ни слова без вранья,
Когда всем миром правил я.
Под колокол Иерусалима
Слышу кавалеристов Рима.
Будьте вы мне мечом, щитом,
Посланниками в том краю чужом.
По причине, что не ясна,
Святой Пётр не позовёт меня.
Ни слова без вранья,
Когда всем миром правил я.
—————————-
VIVA LA VIDA
(Guy Berryman, Jonny Buckland, Will Champion, Chris Martin)
I used to rule the world
Seas would rise when I gave the word
Now in the morning I sleep alone
Sweep the streets I used to own
I used to roll the dice,
Feel the fear in my enemy’s eyes
Listen as the crowd would sing
Now the old King is dead, long live the King
One minute I held the key
Next the walls were closed on me
And I discovered that my castles stand
Upon pillars of sand, pillars of sand
I hear Jerusalem bells a-ringing
Roman Cavalry choirs are singing
Be my mirror, my sword and shield
My missionaries in a foreign field
For some reason I can’t explain
Once you go there was never
Never an honest word
And that was when I ruled the world
It was the wicked and wilder wind
Blew down the doors to let me in
Shattered windows and the sound of drums
People couldn’t believe what I’d become
Revolutionaries wait
For my head on a silver plate
Just a puppet on a lonely string
Oh who would ever want to be king?
I hear Jerusalem bells a-ringing
Roman Cavalry choirs are singing
Be my mirror, my sword and shield
My missionaries in a foreign field
For some reason I can’t explain
I know Saint Peter won’t call my name
Never an honest word
But that was when I ruled the world
I hear Jerusalem bells a-ringing
Roman Cavalry choirs are singing
Be my mirror, my sword and shield
My missionaries in a foreign field
For some reason I can’t explain
I know Saint Peter won’t call my name
Never an honest word
But that was when I ruled the world
Данный перевод песни на русском языке является художественным, т.е. перевод недословный. Чтобы узнать дословный перевод песни, можете наводить мышкой на английские слова.
Viva la vida
I used to rule the world
Seas would rise
when I gave the word
Now in the morning I sleep alone
Sweep the streets I used to own
I used to roll the dice
Feel the fear in my enemies eyes
Listen as the crowd would sing:
«Now the old king is dead! Long live the king!»
One minute I held the key
Next the walls were closed on me
And I discovered that my castles stand
Upon pillars of salt, and pillars of sand
I hear Jerusalem bells are ringing
Roman Cavalry choirs are singing
Be my mirror my sword and shield
My missionaries in a foreign field
For some reason I can not explain
Once you know there was never,
never an honest word
That was when I ruled the world
It was the wicked and wild wind
Blew down the doors to let me in.
Shattered windows and the sound of drums
People could not believe what I’d become
Revolutionaries Wait
For my head on a silver plate
Just a puppet on a lonely string
Oh who would ever want to be king?
I hear Jerusalem bells are ringing
Roman Cavalry choirs are singing
Be my mirror my sword and shield
My missionaries in a foreign field
For some reason I can not explain
I know Saint Peter won’t call my name
Never an honest word
And that was when I ruled the world
I hear Jerusalem bells are ringing
Roman Cavalry choirs are singing
Be my mirror my sword and shield
My missionaries in a foreign field
For some reason I can not explain
I know Saint Peter won’t call my name
Never an honest word
And that was when I ruled the world
Да здравствует Жизнь!
Раньше я правил миром
Одного моего слова было достаточно,
чтобы вздыбить моря.
Теперь же утром я сплю в одиночестве
Подметаю улицы, которые когда-то принадлежали мне.
Я метал кости,
Чувствовал страх в глазах моих врагов,
слушал, как толпа пела:
«Теперь старый король мёртв! Долгой жизни королю!»
Минуту я держал ключ,
В следующую — стены сомкнулись вокруг меня,
И я узнал, что мои замки стоят
На колоннах из соли и колоннах из песка.
Я слышу: Иерусалимские колокола звонят,
Хоры римской кавалерии поют
Будь моим зеркалом, моим мечом и щитом,
моим миссионером в чужой земле.
По некоторым причинам я не могу объяснить,
Было время, когда, ты знаешь, я не слышал
ни одного честного слова,
Так было, когда я правил миром.
Это был противный и дикий ветер
Дующий под дверьми, чтобы впустить меня
Разбитые вдребезги окна и звук барабанов
Люди не могли поверить, чем я стал.
Революционеры ждут
Моей головы на серебряной тарелке
Как марионетку на одинокой леске
Кто когда-нибудь захочет стать королём?
Я слышу: Иерусалимские колокола звонят,
Хоры римской кавалерии поют
Будь моим зеркалом, моим мечом и щитом,
моим миссионером в незнакомых местах.
По некоторым причинам я не могу объяснить,
Знаю, Святой Пётр не вспомнит про меня
Ни единого честного слова,
И это было тогда, когда я правил миром.
Перевод песни Viva la vida (Coldplay)
Viva la vida
Да здравствует жизнь!
I used to rule the world
Seas would rise
when I gave the word
Now in the morning I sleep alone
Sweep the streets I used to own
I used to roll the dice
Feel the fear in my enemies eyes
Listen as the crowd would sing:
«Now the old king is dead! Long live the king!»
One minute I held the key
Next the walls were closed on me
And I discovered that my castles stand
Upon pillars of salt, and pillars of sand
I hear Jerusalem bells are ringing
Roman Cavalry choirs are singing
Be my mirror my sword and shield
My missionaries in a foreign field
For some reason I can not explain
Once you know there was never,
never an honest word
That was when I ruled the world
It was the wicked and wild wind
Blew down the doors to let me in.
Shattered windows and the sound of drums
People could not believe what I’d become
Revolutionaries Wait
For my head on a silver plate
Just a puppet on a lonely string
Oh who would ever want to be king?
I hear Jerusalem bells are ringing
Roman Cavalry choirs are singing
Be my mirror my sword and shield
My missionaries in a foreign field
For some reason I can not explain
I know Saint Peter won’t call my name
Never an honest word
And that was when I ruled the world
I hear Jerusalem bells are ringing
Roman Cavalry choirs are singing
Be my mirror my sword and shield
My missionaries in a foreign field
For some reason I can not explain
I know Saint Peter won’t call my name
Never an honest word
And that was when I ruled the world
Раньше я правил миром
Одного моего слова было достаточно,
чтобы вздыбить моря.
Теперь же утром я сплю в одиночестве
Подметаю улицы, которые когда-то принадлежали мне.
Я метал кости,
Чувствовал страх в глазах моих врагов,
слушал, как толпа пела:
«Теперь старый король мёртв! Долгой жизни королю!»
Минуту я держал ключ,
В следующую — стены сомкнулись вокруг меня,
И я узнал, что мои замки стоят
На колоннах из соли и колоннах из песка.
Я слышу: Иерусалимские колокола звонят,
Хоры римской кавалерии поют
Будь моим зеркалом, моим мечом и щитом,
моим миссионером в чужой земле.
По некоторым причинам я не могу объяснить,
Было время, когда, ты знаешь, я не слышал
ни одного честного слова,
Так было, когда я правил миром.
Это был противный и дикий ветер
Дующий под дверьми, чтобы впустить меня
Разбитые вдребезги окна и звук барабанов
Люди не могли поверить, чем я стал.
Революционеры ждут
Моей головы на серебряной тарелке
Как марионетку на одинокой леске
Кто когда-нибудь захочет стать королём?
Я слышу: Иерусалимские колокола звонят,
Хоры римской кавалерии поют
Будь моим зеркалом, моим мечом и щитом,
моим миссионером в незнакомых местах.
По некоторым причинам я не могу объяснить,
Знаю, Святой Пётр не вспомнит про меня
Ни единого честного слова,
И это было тогда, когда я правил миром.
Я слышу: Иерусалимские колокола звонят,
Хоры римской кавалерии поют
Будь моим зеркалом, моим мечом и щитом,
моим миссионером в незнакомых местах.
По некоторым причинам я не могу объяснить,
Знаю, Святой Пётр не вспомнит про меня
Ни единого честного слова,
И это было тогда, когда я правил миром.
Лилия Вива ла Вида (Lilium Viva la Vida ОА hybrids) ОА гибриды.
Поделитесь статьёй у себя на стене в социальных сетях, что бы не потерять нужную информацию:
Lilium Viva la Vida на русском языке звучит как «Да здравствует жизнь»! Красивое название соответствует её внешнему виду. Яркая — во время цветения бросается в глаза первой.
Оглавление:
Лилия Вива ла Вида фото.
Лилия Вива ла Вида.
Характеристика лилии Вива ла Вида.
Lilium Viva la Vida ОА hybrids (Oriental x Asiatic)
Лилия Вива ла Вида — описание сорта.
Агротехника.
Лилия Вива ла Вида хорошо приспособлена для жизни — морозостойкость высокая, мало поражается заболеваниями и вредителями. Неприхотливая в выращивании как азиатские лилии. Места любит солнечные, как и она сама, но может расти и в полутени.
Почвы предпочитает плодородные, рыхлые, не любит ни щелочные ни сильно кислые почвы, по этому выбирайте место со слабокислыми или нейтральными почвами. Так же плохо переносит застой воды, луковицы при этом загнивают.
Что бы убавить риск заболеваний, место должно проветриваться, но избегайте мест, с сильными порывами ветра.
Когда высаживать лилии вы можете прочесть в статье — «Когда высаживать лилии в открытый грунт?«
Лилия Вива ла Вида хорошо переносит зимнее хранение, по этому можно высаживать и весной и осенью.
При высадки в грунт лилии Вива ла Вида соблюдайте расстояние между луковицами 35-40 см. Расстояние в рядах, при рядовой посадки — оставляйте не меньше 60-70см. Желательно высаживать на дренированные почвы и в песчаный » мешочек».
Эту лилию даже можно не укрывать на зиму — ни в первый, ни в последующие года.
В уходе лилия Вива ла Вида нуждается не больше, чем азиатские лилии. Подробнее можно прочитать в статье — » Как ухаживать за лилиями в открытом грунте.»
Основные требования по уходу за этой лилией — это прополка, своевременный полив, Весенняя подкорма азотосодержащими удобрениями и во время цветения подкорка калийно-фосфорным удобрением. На зиму все побеги обрезают по уровень земли.
Размножается лилия Вива ла Вида деление гнезд. В начале сентября выкапываем куст, делим луковицы, отсаживаем детки отдельно, крупные луковицы отдельно. Стебель удаляем. Так же можно размножить чешуйками луковицы. Как и когда размножать лилии чешуйками.
Вот такая она лилия редкого ОА гибрида сорт Вива ла Вида!
Новое в блогах
«Да здравствует жизнь» — «Viva la vida»
Боль и счастье Фриды Кало
Бесконечная боль, нечеловеческая сила и всепоглощающая страсть — этими словами можно описать жизнь и картины Фриды Кало, самой известной мексиканской художницы.
Она умерла в июле 1954 года — 59 лет назад. Умерла в своем доме в богемном районе Мехико, через 29 лет страданий и борьбы. Всю жизнь ее сопровождали боль физическая и боль душевная. Они нашли выражение в ее картинах и ее дневнике.
Коммунистка, сквернословица, экспрессивная и эксцентричная Фрида, любившая смеяться, текилу и курить, стала известна как художница лишь незадолго до своей смерти. Сейчас ее картины стоят миллионы. «Корни» были проданы в 2006 году за 6 миллионов долларов, а один из многочисленных автопортретов в 2000 году за 5. Ее превозносят феминистки, хотя сама Фрида таковой не являлась. Перед ней преклоняется ЛГБТ-сообщество, хотя сама Фрида и была бисексуалкой, но не это было важно. Важны только ее вселенская боль и то, как она выражалась в живописи.
В шесть лет маленькая Фрида перенесла полиомиелит. Болезнь иссушила ее правую ногу и заставила всю жизнь хромать и прятать ногу под брюками или длинными юбками национальных платьев. «Фрида — деревянная нога», дразнили ее сверстники. Еще через 12 лет она попала в страшную автокатастрофу. В автобус, в котором она ехала со своим другом Алехандро, врезался трамвай. Алехандро отделался легко, а Фриду покалечило так, что врачи были единодушны в своих неутешительных прогнозах. Тройной перелом позвоночника, тройной перелом таза, одиннадцать переломов костей и так настрадавшейся правой ноги, раздробленная стопа, переломы ключиц и ребер. Железный прут прошил ее живот и таз, навсегда лишив ее возможности иметь детей.
Фрида выжила — невзирая и вопреки. Но все внутри нее так и осталось покалеченным. 32 операции, годы в гипсе и на инвалидной коляске, бесконечная боль. И первые шаги в живописи. Зеркало над кроватью и специальный подрамник, позволявший писать лежа. Автопортреты — то, что Фрида рисовала постоянно, потому что фактически она сама была единственным, что могла видеть, прикованная к постели. «Я пишу себя, потому что много времени провожу в одиночестве и потому что являюсь той темой, которую знаю лучше всего».
Через несколько лет, восстановившись после автокатастрофы, художница приехала к Диего Ривере показать свои автопортреты, созданные в течение года, который она провела в постели, закованная в ортопедический корсет. Картины Фриды Кало впечатлили известного художника: «Они передавали исполненную жизни чувственность, которую дополняла беспощадная, но очень чуткая, способность к наблюдению. Для меня было очевидно, что эта девочка была прирожденной художницей».
К тому времени страстный Ривера уже расстался со своей второй женой, и ничто не мешало ему увлечься двадцатилетней художницей, остроумной, смелой и талантливой. Пленил его и незаурядный интеллект Фриды.
Диего был старше Фриды на 20 лет, страшен, огромен и толст. Растущие клочьями волосы, выпученные от возбуждения или, наоборот, прикрытые набрякшими веками глаза. Он напоминал людоеда, но «людоеда доброго», как сказал о Диего Максимилиан Волошин, встречавшийся с ним в Париже. Сам себя Ривера любил изображать в виде толстобрюхой лягушки с чьим-то сердцем в руке. Его всегда обожали женщины, Диего отвечал взаимностью, но как-то признался: «Чем сильнее я люблю женщин, тем сильнее я хочу заставить их страдать».
«В моей жизни было две аварии: одна — когда автобус врезался в трамвай, другая — это Диего». Одно из самых известных высказываний Кало, передающее весь смысл их отношений. А одна из самых известных картин на эту тему — «Всего несколько уколов». Кровавая постель и мужчина с ножом, стоящий над распростертым телом Фриды.
Ривера изменял жене направо и налево. «Я пыталась утопить свои печали, но эти ублюдки научились плавать. », и она тоже стала изменять. Ривера ревновал и бесился — ей не было позволительно то, что он позволял себе. После пяти лет скандалов, упреков и ссор они развелись, но через год поженились снова.
Ни на одном автопортрете Фрида не улыбается: серьезное, даже скорбное лицо, сросшиеся густые брови, чуть заметные черные усики над плотно сжатыми чувственными губами. Идея ее картин зашифрована в деталях, фоне, фигурах, появляющихся рядом с Фридой. Или рядом с двумя Фридами. Ей часто приходилось будто разделяться. Она до аварии — она после аварии. Она страдающая — она спокойная. На людях она почти всегда была бодра, весела, заразительно хохотала, громко материлась, пила, курила и вела себя будто она самый счастливый человек на свете. Ее истинные внутренние переживания находили выход в картинах и дневнике.
Когда она в Штатах потеряла второго своего ребенка (а всего неудачных беременностей было три), то прямо в больнице написала картину «Госпиталь Генри Форда». Это исповедь женщины, утратившей не только своего ребенка, но и свою женственность, свой род, свое предназначение и будущее. По горизонту — урбанистический ландшафт Америки, в центре — железная больничная кровать, на которой лежит истекающая кровью Фрида, символично связанная пуповиной с зародышем, улиткой и анатомическим макетом. Лаконизм и простота символов Фриды обнажают силу ее переживаний, статичность образов подчеркивают немую, застывшую боль.
Больше всего в жизни Фрида любила саму жизнь — и это магнитом притягивало к ней мужчин и женщин. Несмотря на мучительные физические страдания, она искрилась юмором, могла хохотать до изнеможения, подшучивать над собой, развлекаться и от души кутить. И только взяв кисть, позволяла себе думать о неизбежном. Она мечтала о ребенке, но страшная травма не позволила ей иметь детей. Три беременности — а это был настоящий подвиг в ее положении — закончились трагично. И тогда она стала рисовать детей. Чаще всего — мертвых.
Последние 10 лет Фрида Кало вела дневник, успев исписать и изрисовать скромные 170 страниц, которые теперь являются частью ее наследия. Сорок лет он пролежал в закрытом архиве мексиканского правительства, прежде чем был опубликован. 170 страниц с акварелями и коллажами, воспоминаниями о детстве, записями о болезни и мучительной любви к мужу.
Имя Diego встречается в ее дневнике чаще других слов. Она мучается от того, что не может найти слов, чтобы высказать ему все о своих чувствах, от того, что они невыразимы. «Диего — начало, Диего — мой ребенок, Диего — мой друг, Диего — художник, Диего — мой отец, Диего — мой возлюбленный, Диего — мой супруг, Диего — моя мать, Диего — я сама, Диего — это все».
Это к нему будет обращено обведенное и многократно подчеркнутое слово ternura — нежность. Его лицо будет проступать в случайных образах ее беглых зарисовок. В 1953-м году, будучи в одиночестве и вдали от него, она по-своему отпразднует его день рождения, записав в дневнике «8 декабря. Диего. Любовь».
Она рисует в дневнике птицу с опущенными крыльями. Над птицей Фрида пишет: Te vas? — Ты уходишь? И отвечает — Нет. Alas rotas — Сломаны крылья. Ей никуда не деться ни от сломанных костей, ни от истерзанного сердца. Не получится ни улететь, ни уйти, ни даже уползти.